– Лучше согласиться, чем получить пулю 38-го калибра.
Однако для мыслящих голов преступного синдиката Аль Смит, пользовавшийся глубоким уважением за его умение держать слово, не представлял собой личности, имевшей шансы на успех. Ставка на него означала огромный риск для этих игроков, привыкших всегда выигрывать во что бы то ни стало. Но с другой стороны, и у Рузвельта не было стопроцентной гарантии. Чтобы сохранить надежду на удачу, ему требовалось получить поддержку большинства в своем штате. В книге «Завещание» Лучиано вспоминал:
«Рузвельт не мог рассчитывать на то, что город Нью-Йорк проголосует за него, не заключив соглашения с Таммани-Холл, а в 1932 году лица, заправлявшие Таммани, контролировались Фрэнком Костелло и мной. Именно на это мы и надеялись. У меня было странное предчувствие в отношении Рузвельта. Я очень любил Смита, и именно его мне хотелось бы видеть президентом, но он говорил еще хуже, чем я, и мне все-таки было бы неприятно видеть вступающим в Белый дом субъекта с таким выговором, словно он только что выбрался из Лоуэр Ист-Сайда.[40] Мне тогда казалось, что Рузвельт, возможно, будет иметь некоторое преимущество перед Смитом. Я относился к нему с уважением, так как он принадлежал к высшему обществу, с представителями которого у меня наладились весьма дружеские отношения в Палм-Бич и в Саратоге и которые отличались образованностью. Но кое-что меня настораживало в отношении Рузвельта. Я рассказал об этом Костелло и Лански, но они подняли меня на смех. Костелло сказал: «Чарли, ты не представляешь, о чем говоришь. Я общаюсь с этими политиками по двадцать четыре часа в сутки и знаю их лучше, чем ты. Я тебе уже сейчас могу сказать, что господин Рузвельт, желая стать президентом, будет делать все, что хоть сколько-нибудь сможет ему помочь».
Лучиано постепенно начинал понимать смысл рассуждений Костелло и в конце концов пришел к выводу, что Рузвельт для достижения своей цели должен будет обосноваться в Таммани-Холл, а следовательно, войти в контакт с организацией.
В это время от политических замыслов Лучиано отвлекла одна нелепая история, о которой уместно вспомнить, так как спровоцировал ее человек, в отношении которого Багси Сигел справедливо заметил, что он в своих устремлениях будет идти до конца, – Винсент Колл (Бешеный пес).
Колл эпизодически выполнял задания банды Шульца. После убийства Маранзано он похвалялся, что у Чарли Лучиано, приговоренного Маранзано к смерти, нет никаких шансов спастись и что одновременно с жизнью он потеряет свое прозвище «Счастливчик». Узнав об этом, Шульц заявил, что со смертью Маранзано перестали существовать «все обычаи прошлого» и что, пока Лаки не допустит серьезной оплошности по отношению к организации, он остается неприкосновенным. Шульц обещал позаботиться об этом лично.
Оскорбленный Винсент Колл незамедлительно решил истребить банду своего патрона. Для начала он попытался склонить к мятежу одного из лейтенантов Шульца, но Барелли, к которому он обратился, решительно отверг это предложение. Разъяренный Коля расправился с ним, а заодно и с его любовницей.
Обостряя обстановку до предела, он разместил свою контору в ста метрах от резиденции Шульца. Из оставшихся без работы после совещания в Чикаго «курков» он сколотил банду, которая совершала пиратские нападения на конвои, доставлявшие спиртное бутлегерам, грабила питейные заведения в округе, без разбора убивая при этом сопровождающих и владельцев.
Месть Шульца была чудовищна: он похитил брата Винсента, Питера Колла, хладнокровно прикончил его в районе Гарлема, а Винсенту отправил записку, озаглавленную: «Ордер на получение падали», в которой было указано место, где среди мусорных ящиков покоился труп его брата.
И без того возбужденный до предела, Винсент Колл на этот раз совершенно потерял контроль над собой. Несколько его отчаянных попыток осуществить свою угрозу провалилось. Лучиано, как и Шульц, находился под надежной охраной. Тогда он перенес свою ярость на их друзей – Оуни Маддена, Джека Даймонда и людей, входящих в состав их групп рэкета. Сражения вспыхивали то тут, то там. Снова лилась кровь… Резня достигла апогея, когда Винсент Колл похитил Георга Биг Френча Деманжа. Этот смышленый и добродушный француз организовал поставку спиртного со своих складов на островах Сен-Пьер и Микелон. Биг Френч стал большим другом и компаньоном Маддена. Колл запросил за освобождение француза тридцать пять тысяч долларов. В ответ на это Шульц пообещал пятьдесят тысяч за шкуру живого или мертвого Колла.
