«В вашем распоряжении в Италии находится один из лучших стрелков в мире… Мой человек. Он его уложит», – заверял он агентов военно-морской секретной службы и коммодора Гаффендена.
Лаки Лучиано очень болезненно переживал свое изгнание. Он по-своему любил Соединенные Штаты, ему нравился американский образ жизни. Он скучал по Нью-Йорку. Он об этом говорил. Так как Лучиано даже в самые трудные для него моменты жизни верил в возможность использовать любую ситуацию в свою пользу, то было бы естественно, если бы он попытался выступить в роли героя высадки в Сицилии, где в качестве условного знака использовались нашейные платки с буквой «Л». Ведь герой всегда может вернуться на родину:
Что же помешало Лаки Лучиано при наличии такой возможности не пойти на обман, сыграть в открытую?
Ответить невозможно.
Это останется его тайной. Еще одной…
Во всяком случае, 2 февраля 1946 года губернатор Дьюи освободил гражданина Сальваторе Луканиа. Это означало, что был выпущен на свободу самый изощренный преступник и организатор преступлений, какого когда-либо знал мир.
Его препроводили из Грейт-Медоу в Эллис-Айленд дожидаться 9 февраля, дня, когда теплоход «Лаура Кин» отправится в плавание, чтобы высадить в Генуе верховного правителя преступного синдиката. В этот день он поднялся на борт корабля в окружении огромного числа главарей мафии и членов высшего совета организации. Из Атлантик-Сити прибыл Никки Джонсон. Кречеты еще раз слетелись, пусть на какие-то считанные минуты. Крупные хищники, они уже чувствовали запах крови, которой предстоит пролиться в будущем, и в их воображении возникала картина падающего на них золотого дождя, они уже слышали звон монет.
Они пришли на причал, они все собрались там, чтобы видеть, как самый большой босс отправляется в изгнание. Каждый принес свою десятину и каждый клялся, что и в будущем будет сохранять верноподданнические чувства.
И действительно, отплытие «Лауры Кин» означало не конец, а скорее начало. Начало периода разгула преступности, еще более одиозной, более непристойной, чем та, о которой шла речь.
В то время как Лаки Лучиано прощался с американской землей, над ней поднималось кровавое солнце, предвещавшее новую волну преступности, которая во второй половине XX века, словно чудовищный морской прибой, захлестнет эту страну, наполнит ее жестокостью, процветающей и поныне.
