Полиции сдались также Джо Либерито, водитель, и Шолом Бернштейн. Вскоре их примеру последовал и Блю Джо Маггун, тот самый, который соперничал с Питсбургом Филом Страусом по числу совершенных убийств. Он не выдержал, когда узнал, что приговорен к, смерти своими бывшими сообщниками. Его информация, относившаяся к Лепке Бухалтеру, Джо Адонису и Альберту Анастасиа, была неопровержима.
В конце концов О'Двайер и Туркус получили в свое распоряжение двадцать два свидетеля обвинения. И следователи не стали даром терять время.
Спустя два месяца с момента ареста Эйби Рильза процессы над главными действующими лицами «Мёрдер инкорпорейтед» пошли один за другим. В конце апреля 1940 года перед уголовным судом штата Нью-Джерси по обвинению в убийстве Шульца предстал Чарльз Уоркман. И если в начале процесса он с апломбом настаивал на своей невиновности, то затем, прижатый к стенке показаниями Кида Твиста и Алли Танненбаума, вынужден был признать себя виновным.
Это позволило ему избежать электрического стула, но не помешало, однако, получить приговор, предусматривающий пожизненное тюремное заключение.[68]
В 10 часов 13 мая 1940 года начался процесс в Бруклине по обвинению Хэппи Мойона и Фрэнка Аббандандо. Ради экономии времени окружной атторней ограничился предъявлением одного-единственного обвинения – в убийстве ростовщика Георга Уитни Кубинка, Однако оно подтверждалось неоспоримыми уликами и подкреплялось свидетельскими показаниями Эйби Рильза, Алли Танненбаума, Анжело Каталано, Либерито, Шолома Бернштейна и Маггуна. Процесс был завершен за несколько судебных заседаний, несмотря на попытку одного свидетеля защиты дать ложные показания. Туркус заставил его сознаться и сообщить суду, что он был подкуплен братом Мойона. Вердикт, вынесенный присяжными, был непоколебим: смертная казнь обоим. Просьба о помиловании, поданная сразу же, была отклонена. Приговор привели в исполнение в тюрьме Синг-Синг 12 февраля 1942 года.
Очередь Сэма Голдштейна и Питсбурга Фила Страуса предстать перед судом наступила 9 сентября 1940 года. Несмотря на то что их «послужной» список являл собой чудовищную картину, О Двайер и в этом случае решил ограничиться предъявлением обвинения в одном преступлении, в убийстве первой степени, а именно истязаниях, повлекших смерть профессионального картежника Файнштейна. Они его медленно придушили, затем нанесли ему множество ударов ледорубами и после этого сожгли вместе с автомобилем на пустыре в Бруклине 1 мая 1939 года.
С момента ареста грозный Питсбург Фил симулировал сумасшествие. Он, признанный щеголь, «красавчик Бруммел», который ежедневно по часу проводил у своего парикмахера, отрастил непомерной длины ногти, бороду и волосы. Он отказывался мыться и бриться, носил засаленную одежду и производил впечатление полностью свихнувшегося. Однако он Совершил две роковые ошибки. Во-первых, он втайне составил некое подобие памятки, чтобы не спутать события и методику защиты. Эта памятка попала к Туркусу. Во-вторых, он обратился к окружному атторнею с вполне обдуманным письмом, в котором нагло предлагал заключить соглашение на условиях, которые оговорили для себя Рильз и Танненбаум, обещая в обмен на свободу целую кучу новых разоблачений.
Для О'Двайера предложение оказалось неприемлемым (имея двух «кенаров», он в других не нуждался, да и согласиться на сделку с чудовищем, совершившим более ста убийств, он не мог). Окружной атторней, отклонив предложение, сохранил письмо. Предъявив эти два документа суду, можно было без труда доказать, что прикидывающийся сумасшедшим – обыкновенный симулянт. Это же впоследствии подтвердят три психиатра, несмотря на энергичные протесты адвоката Даниэля Приора, одного из сильнейших криминалистов штата Нью-Йорк, нанятого синдикатом за большие деньги.
В самом начале прений судья Джон Дж. Фицджеральд потребовал, чтобы подсудимый Страус был подстрижен и побрит. За этим последовал забавный эпизод, когда убийца, ссылаясь на свои конституционные нрава, пытался отклонить требование судьи, но суд, считая, что чрезмерный волосяной покров обвиняемого вызван желанием затруднить формальную идентификацию личности, оставил его возражения без внимания.
