Багси провернул успешно еще один шантаж, принесший ему миллион долларов, использовав при этом в качестве посредницы Марион Дэвис. На этот раз жертвой оказался У. Р. Херст. Сигел располагал данными о том, что за четырнадцать лет до этого режиссер Томас Инс, прибыв вместе с Марион Дэвис на празднование своего дня рождения на яхту Херста «Анайда», получил вместо подарка прямо в лоб пулю 45-го калибра. Всемогущий Херст замял это дело. Однако у Багси Сигела имелась фотография, на которой был заснят распростертый на полу Инс с огромной дырой в голове. Возможность огласки заставила Херста задуматься. И он заплатил. А его газеты миллионам своих читателей давали только самый минимум информации, касающейся деятельности синдиката.
Багси Сигел стал важной персоной «города грез». Голливуд уступал его натиску, часто из страха, а порой из симпатии, которую внушал этот странный малый. Вместе со своей женой Эстер (которую он почти боготворил), двумя дочерьми, Милисент и Барбарой, пяти и семи лет, очаровательными куклами, не имевшими ни малейшего представления об истинном облике их нежного, потакающего во всем отца, Багси обосновался в шикарном особняке «Холми хилс» из тридцати пяти комнат, с двумя бассейнами и двумя теннисными кортами. Его званые обеды и приемы привлекали массу народа, хотя нужно заметить, что для многих из них посещение было делом обязательным… После того как он захватил власть над миром кинематографа, его честолюбивые планы весьма сильно расширились. В 1938 году Багси ужо контролировал азартные игры в Редондо-Бич, тотализатор на скачках в Агуа-Кальенте, на бегах в Кальверт-Сити. На первые же крупные суммы, которые ему удалось заполучить, он приобрел довольно большие прогулочные яхты, которые переоборудовал под плавающие казино. Они стояли на якоре напротив Лос-Анджелеса, достаточно далеко от границы территориальных вод, чтобы не попасть под действие законов, запрещающих азартные игры. Быстроходные катера сновали между яхтами и берегом и привозили и отвозили любителей острых ощущений.
Его первый помощник Джек Драна оказывал ему всяческую поддержку. Настоящее его имя было Антони Рацциоти, и он лишь чудом уцелел после «Сицилийской вечерни». Ответственный перед мафией за Калифорнию, он только начал налаживать рэкет в этом штате, признав за благо перейти под начало Сигела. Благодаря его удивительным профессиональным данным без должного внимания не оставалась ни одна возможность увеличить доходы.
Что касается самого Сигела, то он заметно изменился. Чем больше становились доходы, тем большей небрежностью стали отличаться его отношения со своими коллегами по синдикату, хотя Абнер Лонжи Цвиллман все чаще стал предупреждать о надвигающейся опасности. Так или иначе, но в одно прекрасное утро прибыл сицилиец с длинным, как у крысы, лицом, маленькими злыми глазками, одетый как служащий Армии спасения, который представился…
– Карло Гамбино… Я из семьи Лаки. Фрэнк Костелло имеет все полномочия босса по контролю за деятельностью и совместно с Лански по контролю за поступлением отчислений в организацию. Я приехал проверить дела и собрать отчисления.
Сигел пустился в долгие разглагольствования о различных капиталовложениях, которые могли, по его мнению, значительно увеличить доходы… Безуспешно. Мафиозо иронически посмотрел на него и с нескрываемым недоброжелательством произнес:
– Ты мне заговариваешь зубы, приятель. Я прибыл за монетами. Ты платишь, и точка. Если у тебя есть предложения, то отправляйся к Лаки, прихватив с собой кое-что в кубышке, чтобы порадовать его.
Как мы уже видели, Бенджамин Сигел так и поступил. Но единственно, чего он добился, – так это того, что Калифорния осталась полностью в его ведении, тогда как Цвиллман снова вернулся в Нью-Джерси.
Переговоры с Сигелом усилили убежденность Лаки в том, что бедняга Багси принимает себя слишком всерьез, а его желание любой ценой плыть самостоятельно неминуемо приведет к крушению. Синдикату следует впредь повнимательнее следить за ним, чтобы в пучине не сгинули другие крупные рыбины преступного мира.
