Ночь пала на вечно занятый собою мир Парижа. Радостные жители высыпали на бульвары – военные и гражданские, творцы и ремесленники. Все они боролись за свое место на тротуарах, в то время как на проезжей части рабочий ослик лавочника не мог разъехаться с аристократически-породистыми рысаками графини де Сан-Пур. Везде рассыпаны café, каждое с множеством маленьких столов, окруженных выводком стульев. Желтое сияние огней перед каждым из этих оазисов отдыха отражает в танце теней приливы и отливы отдыхающей толпы.
Давайте оставим шум и суету Итальянского бульвара и свернем направо, отправившись по Египетской улице. В глубине ее лежит лабиринт тускло-тихих улиц, и самой забытой и тихой из них является улица Бертранда.
В Англии мы бы сказали, что она пытается скрыть свою нищету. Дома – сблокированные виллы. Скорбный их вид показывает, что они переживали лучшие дни, но все еще стараются скрыть свою почтенную черепицу и рассыпающуюся известку стен за кокетливыми оградами и стильными венецианскими жалюзи.
Улица всегда тихая, но сейчас полог тишины над ней еще более плотен, чем обычным поздним вечером. Она была бы совсем пуста, если бы не одинокая фигура, прогуливающаяся взад-вперед по плохо уложенной брусчатке тротуара. Мужчина (а это именно мужчина), должно быть, ждет кого-то или наблюдает за кем-то, так как улица Бертранда – это последнее место в Париже, которое выберет для уединенных грёз влюбленный мечтатель. Этот человек имеет цель, это столь же несомненно, как и то, что цель эту он не раскроет ни нам, ни громко шагающему жандарму, только что повернувшему из-за угла.
Прямо напротив точки, вокруг которой крутится наблюдатель, стоит дом. Дом демонстрирует не только признаки обитаемости, но даже некоторую веселость. Контраст между этим домом и остальными, возможно, и заставил человека остановиться и вглядеться в него. Дом изящнее и новее своих соседей. Сад разбит правильно, и сквозь зеленые полосы persiennes[31] пробивается на улицу теплый свет. Печать чего-то радостно-живого, английского, лежит на этом здании, резко отличающемся от окружающих ископаемых громад.
Внешнее впечатление от дома подтверждается видом небольшой и хорошо обставленной комнаты. Весело трещит большой камин, будто вызывая на поединок ровно светящую лампу на столе. Перед камином сидят двое – представительницы прекрасного пола, – и любой, кто бросит на них взгляд, определит, что это мать с дочерью.
У обеих ласковые лица и похожие грациозные фигуры, хотя тонкие линии младшей женщины несколько расширены в ее небольшой мягкой матери, да волосы, выбивающиеся из-под материнского чепца, отмечены редкими прядями седины.
