– Тогда акула?
– Ну, тут опять старая история, перекрученная так и сяк. Без сомнения, он был святой человек, который спасся от большой беды на море, а потом матросы или еще кто-нибудь, кто им восхищался, придумали такое чудо.
– Папа, – сказал вдруг Щекастик, – мы ведь должны поступать точно так, как поступал Иисус?
– Да, голубчик. Он был самый благородный человек, который жил когда-нибудь на земле.
– А Иисус спал каждый день с двенадцати до часу?
– Я никогда не слыхал, чтобы Он это делал.
– Ну тогда и я не буду спать с двенадцати до часу.
– Если бы Иисус был мальчиком, который растет, и Ему велели бы спать его мама и доктор, я уверен, Он бы так и сделал.
– А солодковый сироп Он пил?
– Он делал, что Ему говорят, сын, я уверен в этом. Он был хороший человек, а потому должен был быть хорошим мальчиком – совершенным во всем, что Он делал.
– Малютка вчера видела Бога, – заметил Паренек между прочим.
Папа уронил газету.
– Да, мы решили лежать на спине и смотреть в небо до тех пор, пока не увидим Бога. Так что мы постелили на лужайке большое одеяло, а потом все легли рядышком и смотрели, и смотрели. Я ничего не увидел, и Щекастик ничего не увидел, но Малютка сказала, что она Бога видела.
Малютка кивнула с обычным для нее мудрым видом.
– Я видела Его, – сказала она.
– Как же Он выглядел?
– О-о, просто Богом, да и все.
И ничего больше не хотела сказать, а только обнимала своего Скрутня.
Вошла Госпожа, прислушалась, чуть ли не с трепетом, к неприкрытой дерзости детских понятий. И, однако, в этой дерзости состояла самая сущность веры. Все это было так неоспоримо реально!
– Кто сильнее, папа, Бог или Дьявол? – теперь рассуждал Паренек.
– Ну, Бог ведь правит всем.
– Тогда почему Он не убьет Дьявола?
– И не снимет скальп? – добавил Щекастик.
– Тогда бы все беды прекратились, правда, папа?
Бедняга Папа оказался в основательном нокауте. Госпожа пришла на помощь.
– Если бы все было хорошо и просто в этом мире, не было бы против чего сражаться, а тогда, Паренек, наши характеры никогда бы не закалились.
– Было бы, как футбольный матч со всеми игроками на одной стороне, – сказал Папа.
– Если бы ничего не было плохого, так ничего бы не было хорошего, потому что не с чем было бы сравнивать, – добавила Госпожа.
– Ну, тогда, – сказал Паренек с бессовестной логикой детства, – если так, то Дьявол очень полезный, так что он слишком уж плохим не может быть, в конце концов.
– Я бы так не сказал, – ответил Папа. – Наша армия сейчас может показать свою храбрость, сражаясь с германским императором, но это не доказывает, что германский император – очень милая личность, правда ведь?
– И потом, – продолжал Папа, исправляя положение, – нельзя думать о Дьяволе как о человеке. Подумайте обо всем подлом, что можно сделать, обо всем грязном, обо всем жестоком – и на самом деле это будет тот Дьявол, против которого мы сражаемся. Нельзя такие вещи называть полезными, правда ведь?
Некоторое время дети об этом размышляли.
– Папа, – заговорил Паренек, – ты когда-нибудь видел Бога?
– Нет, мальчик мой. Но я вижу Его дела. Думаю, это самое близкое, что нам можно на этом свете. Посмотри ночью, сколько звезд, и подумай о той Силе, которая их создала и держит каждую на ее правильном месте.
– Он не может удержать на правильном месте падающие звезды, – сообщил Щекастик.
– Я думаю, Он хочет, чтоб они упали, – сказал Паренек.
– А вдруг все они западают – ух и касиво будет ночью! – завопил Щекастик.
– Да, – отозвался Паренек, – но после такой одной ночи их совсем уже не будет, и никакой тебе красоты.
– Ладно, есть же Луна, – заметил Щекастик. – Но, папа, это правда, что Бог слышит все, что мы говорим?
– Этого я не знаю, – отвечал Папа осторожно. Никогда нельзя предвидеть, в какую ловушку эти быстрые маленькие умы могут тебя заманить. Госпожа оказалась более решительной или более ортодоксально настроенной.
– Да, милый, Он слышит все, что ты говоришь.
– Он сейчас слушает?
– Да, дорогой.
– Ну, по-моему это просто наглоть с Его стогоны.
Папа улыбнулся, а Госпожа задохнулась.
– Это не наглость, – сказал Паренек. – Это Его долг, Он должен знать, что ты делаешь и говоришь. Папа, а фею ты когда-нибудь видел?
