Ждали долго. Той ночью за ними никто не прилетел. Они поспали немного, дежурили по очереди, со страхом прислушиваясь к любым звукам в коридорах пустого аэропорта. Утром тоже никто не появился. Позавтракали шоколадками и кофе из автоматов и продолжили ждать. Кира не находила себе места:
– А вдруг они не добрались? Вдруг с Ильей что-то случилось? – спрашивала она взволнованно.
– Обязательно добрались. Скоро за нами прилетят, вот увидишь. – Иван не терял оптимизма, гладил ее по голове.
– Он уже точно не приедет! – плакала она. – Он погиб, как и Паша!
– Мы не знаем, что случилось с Пашей. Может быть, он решил вернуться и переждать в городе, подальше от этого монстра, – успокаивал ее Иван.
Когда опять стемнело, и Кира уже думала, что останется в Краснополярске навсегда, из тоскливого ожидания и неведения их вывели мощный шум турбин и визг тормозов садящегося самолета. Из окна они наблюдали, как на заледенелый бетон из зеленого транспортника начинают выгружаться солдаты и техника.
– Вот и все, доча, наши здесь, – с облегчением сказал шахтер.
Она улыбнулась и крепко обняла его.
Это был последний раз, когда Кира видела Семеныча.
Военные разлучили их и поместили на карантин. В районе аэропорта был быстро развернут лагерь для выживших. Позже Кира увидела и других жителей города, переживших два дня и две ночи ужаса. Несколько дней Герман пролежала в изолированной палате: у нее брали анализы, пару раз допрашивали, врачи контактировали исключительно в защитных костюмах и не говорили, когда отпустят домой.
На допросах Кира пыталась выяснить, что случилось со Смирновым и Ильей, но военные молчали. Последний допрос вел уже какой-то новый следователь, явно не военный, не в форме; он вообще сильно отличался по стилю общения от предыдущих: сразу предложил ей кофе, чаю и ласково попросил рассказать о произошедшем еще раз.
От него Кира узнала, что Алексей все-таки дошел до базы и сообщил о происходящем, а сейчас лежит в реанимации, между жизнью и смертью. Местонахождение Ильи и Павла было неизвестно. Про Ивана следователь лишь сказал, что тот все еще на карантине.
На пятый день в лагере с нее взяли подписку о неразглашении и пообещали громадных проблем, если проболтается о произошедших в Краснополярске событиях. Спустя пару часов Киру отправили, с еще десятком выживших, военным бортом на Большую землю. Пара пересадок – и она будет в Москве, дома.
Прильнув к иллюминатору, девушка наблюдала, как внизу становятся совсем маленькими город, лагерь, аэропорт и остаются лишь бесконечные, укутанные снегом, леса и реки необъятной родины. Вскоре и они исчезли за облаками. При взлете несколько минут пассажиры находились в зоне серьезной турбулентности, самолет трясло из стороны в сторону и словно тянуло вниз, как будто Краснополярск не хотел отпускать.
От переживаний, потерь и стресса на душе у Киры осталась выжженная пустыня. Сколько раз она говорила подругам про эмоциональное выгорание? Теперь она знала, каково это на самом деле. Как после всего этого вернуться к прежней жизни? Продолжить как ни в чем не бывало снимать видео про кроссовки и ходить на тусы?
Она никогда не любила пресс-туры.
* * *
Под хвостом уносящегося от города самолета, вцепившись когтями в обшивку, пряталось раненое засыпающее существо.
Жрать. Размножаться.
Снаружи холодно.
Внутри тепло.
Внутри еда. Еда жрать.
Еда размножаться.
Жрать. Размножаться.
Внутри сложно. Внутри опасно. Делать больно.
Внизу высоко.
Много холодно.
Ждать.
Спать.
Жрать позже.
