- Там, - смуглолицый ткнул пальцем в сторону виднеющегося на опушке леса поселка. - Там, там, там! - с внезапной яростью закричал он, тыкая пальцем во все стороны. - Проклятые санмаринисты! - проворчал он, так же внезапно успокаиваясь.
Полковник сделал вид, что не заметил вспышки гнева хозяина. Он внимательно наблюдал, как робот, тяжело ступая, движется в сторону поселка.
- А если его захватят? - спросил он
- На этот случай предусмотрен узел самоуничтожения, - ответил Паркинс. - Небольшой заряд взрывчатки...
Полковник поудобней устроился на походном стуле.
- Я слышал, что ваши роботы обладают инстинктом самосохранения?
- Да, если хотите, можно назвать это и так. Но это не что иное, как быстрая реакция на любое проявление к ним враждебности. А самоуничтожение простая логическая целесообразность в безвыходном положении.
В душном воздухе повисло молчание. Паркинс достал платок и вытер вспотевший лоб.
Раздался приглушенный от расстояния выстрел. Тотчас же долетел стук короткой очереди. Хозяин наблюдательного пункта поднес к глазам бинокль.
Супер-15 медленно продвигался по улице, изредка поднимая вмонтированные в обе руки крупнокалиберные пулемёты. И сразу же за поросшими зеленью изгородями, за буйно разросшимися кустами кто-нибудь падал. Мелькало смуглое, перекошенное от боли лицо, слышался предсмертный стон. Пули сочно чмокали, попадая в стволы деревьев.
- Отлично, отлично! - возбужденно кричал смуглолицый.
- Эти роботы предназначены в первую очередь для борьбы с регулярными войсками, - пренебрежительно произнес полковник. - Потом он прислушался: Что случилось? Подбили?
- Это невозможно! - убежденно сказал Паркинс.
В бинокль было видно, что робот стоит неподвижно среди улицы с поднятым для выстрела оружием.
Супер-15 дошел уже почти до конца улицы, стреляя все реже и реже, и вдруг остановился. Объективы его зрительного устройства мгновенно сфокусировались на стоявшем впереди маленьком живом существе. Но странно: оно не угрожало, в его руках не было оружия. Блестящие черные глаза пытливо смотрели со смуглого лица.
Супер-15 долго глядел на него. Даже сам его создатель Паркинс не смог бы сейчас сказать, что творится в его графитолевом мозгу.
Вдруг от дома метнулось еще одно существо, одетое в просторную длинную одежду. Супер-15 мгновенно взял его на мушку, но стрелять почему-то не стал.
Женщина бросилась к ребенку, прижала его к себе, заслонила собой от опасности, грозящей со стороны страшного железного чудовища.
Женщина с ребенком и огромный, отблескивающий металлом и свежей краской, робот застыли среди пустой улицы.
Супер-15 раздумывал, что же заставило его не стрелять. Включив рентгеновское зрение, увидел, что в большом существе скрыто еще одно, крошечное.
Никому не дано было знать, что происходило в графитолевом мозгу робота. Может быть, он сравнивал себя и свой мозг с этим маленьким комочком живого, безмолвно лежащим во влажной темноте. Может быть, он принял его за зародыш себе подобного, который через определенное время разовьется и выйдет в мир, составит ему компанию и Супер-15 перестанет быть одиноким.
Может быть его посетили и более высокие мысли о величии и вечности жизни, о бесконечном ее уничтожении и постоянном возрождении, о необратимости мировых законов, предполагающих неистребимость живого во вселенной.
Он же, Супер-15, был явлен на свет, чтобы уничтожать. В его мозгу калейдоскопом пронеслись записанные в память объекты для уничтожения: чадящие железные коробки с угрожающе торчащими длинными стволами, ракеты с так хорошо улавливаемыми его тепловыми датчиками огнями хвостовых двигателей, самолёты, корабли и много других разных предметов, по-видимому, не нужных человечеству и поэтому подлежащих уничтожению.
В самом уголке памяти был записан и последний объект - двуногое и двурукое существо, направляющее на него металлический ствол или раструб ранцевой ракеты.
Сейчас же перед ним был не таящий в себе опасность человек, а малыш, и ещё крошечный, пока не подающий признаков жизни зародыш, и вынашивающая его мать.
Супер-15 с какой-то непонятной и незнакомой ему тоской вспомнил свое пробуждение из небытия, теплую, влажную, и, казалось, ласковую тьму утробы, взрастившей его...
