«А может, именно Валери бросила его? – подумала Сибилла. – Мне не нужны ее объедки. Хватит с меня и всех этих лет, когда мне приходилось с благодарной улыбкой принимать от ее матери надоевшие Валери платья». И хотя это были необычайно красивые платья и выглядела в них Сибилла очень элегантно благодаря умелым материнским рукам, перекраивавшим их с высокой и худенькой Валери на невысокую, склонную к полноте и всегда стремившуюся сбросить вес Сибиллу, она все равно считала эти чужие платья живым напоминанием своей унизительной зависимости от Валери.
«Если именно Валери бросила Ника, то он мне не нужен тоже», – решила она окончательно.
– Сибилла? – вдруг услышала она чей-то голос, и упавшая на колени тень заставила ее отвлечься от размышлений и посмотреть прищуренными от яркого солнца глазами на стоявшую рядом девушку.
– Привет, Леонора, – ответила она, скрестив руки, как будто бы старалась защитить себя.
Надеясь в глубине души на встречу с кем-либо из своих знакомых, она все-таки слегка побаивалась ее. Желая знать мнение окружающих о себе, она опасалась, что это мнение будет ей неприятно. Но сейчас ей придется выслушать все, потому что Леонора, работая на полставки секретарем в отделе кадров, была в курсе абсолютно всех сплетен.
– Я слышала, какая неприятность с тобой приключилась, – сказала Леонора, присаживаясь на траву рядом с Сибиллой.
Длинная и худая, с меланхоличным выражением лица, всегда готовая рассказать какую-нибудь дурную весть, Леонора была вечной студенткой, которой через три месяца предстояло получить свидетельство об окончании Университета.
– Хорошими новостями я тебя не обрадую. Столько гадостей вокруг этой истории!
– Обо мне тоже говорят? – напряженно спросила Сибилла.
– Не только о тебе. Там такая каша заварилась, – ответила Леонора.
– А я ничего не слышала, я теперь так далека от всего этого.
Слова Сибиллы оказали магическое воздействие на Леонору, которая не могла преодолеть искушение и не обрушить массу новостей на свежего человека.
Растянувшись под кипарисом, Леонора стала рассказывать.
– Начнем с того, что миссис Джексон забрала назад свои деньги, сказав, что разместит их там, где к ней будут относиться более серьезно. Было много истерик, килограммы транквилизаторов, чтобы их прекратить, клятвенных обещаний – пока ее, наконец, не успокоили. Ее уверили в том, что тебе никогда не позволят больше запятнать честь Университета, так же как и тому парню с КНИКС-TV, которого тоже выгнали.
– Да что ты! – обрадовалась Сибилла. – Справедливость все-таки восторжествовала.
– …Его уволили за то, что, являясь исполнительным директором, он обязан был нести полную ответственность за выпущенный в эфир материал. Итак, все виновные понесли наказание, и миссис Джексон, разжав свой горячий кулачок с деньгами, с радостью подарила их Университету, правда, после многотрудных стараний авторитетных лиц, со скрипом убедивших ее в благородстве такого поступка.
– Этим все и кончилось? – спросила Сибилла после небольшой паузы.
– Если бы! История до сих пор не утихла. Президент обвиняет в случившемся Лэрри Олдфилда; Лэрри сваливает вину на твоего бывшего босса, а тот – на красотку Валери Ашбрук, ну, знаешь, ту, которая время от времени появляется в коротеньких передачах. Дело в том, что Бурегард узнал от Лэрри, что именно Валери, проболтавшись за обедом о кое-каких деталях этой истории, выдала информацию, из-за которой твой босс вылетел с работы. Между прочим, ты действительно сочинила этот сюжет? Ты и представить себе не можешь, сколько версий я слышала по этому поводу…
Отключившись от монотонного жужжания голоса Леоноры, Сибилла сосредоточилась на последнем сообщении. «Валери, – гневно подумала она про себя. – Теперь понятно, кого имел в виду Олдфилд, сообщив мне в своем офисе об имевшемся у них свидетеле, которому доподлинно известно, что, зная истинное положение дел, я намеренно исказила факты, чтобы преподнести зрителю сенсацию. Именно благодаря этому человеку мое сообщение окрестили явной и легко доказуемой подделкой. И из-за него меня исключили. И этот человек – Валери».
