– Если в ваших показаниях будет полезная информация, – предупредил его Аллейн, – мы сможем замолвить за вас словечко. Но сами понимаете, вначале мне нужно услышать ваш рассказ.
– Так не годится, мистер. Вначале дайте слово, а потом будет история. Таков мой девиз.
– Но не наш, – холодно ответил Аллейн. – Похоже, вам нечего сообщить, Трантер.
Фокс вошел в зал и уставился на Трантера. Приехал Найджел и снял свой мокрый плащ, с которого стекали струи воды. Браконьер без устали крутил головой, оглядывая всех присутствующих.
– Ну? – произнес Аллейн.
– Озлобленные, прижимистые люди эти Джернигэмы, – заметил Трантер. – Что для них птичка или две! Я против этих отвратительных скряг. Такова моя позиция. Они настоящие тираны. Могила по ним плачет, по отцу и сыну.
– Ропер, лучше отведите его обратно.
– Э нет. Я все вам расскажу. И если вы не сделаете то, что должны, то будь я проклят. Где у вас бумага и ручка? Это лучше записать.
I
– В пятницу днем, – начал свой рассказ мистер Трантер, – я был на Клаудифолде. Не важно зачем. Я спускаюсь вниз своим путем, очень хитрыми тропами, тихими, как лунный свет. Я спустился с холма к Топ-Лейну. Не важно почему.
– Я об этом даже не думаю, – успокоил его Аллейн. – Продолжайте.
Мистер Трантер с сомнением посмотрел на него и вздохнул.
– Я уже почти спустился на Топ-Лейн, когда услышал голоса. Женский и мужской, громкий и злой.
«Ах, – подумал я, – там внизу кто-то ругается что есть сил. Эта дорога не для меня с тем, что у меня в руках и в карманах». Итак, я подхожу ближе, пока не оказываюсь рядом с ними, на насыпи над дорогой. Там есть большой старый бук. Я лег на землю и пополз вперед, как змея, и посмотрел сквозь траву вниз на дорогу. Да. И что же я там увидел?
– Что вы увидели?
– Ах! Я увидел Генри Джернигэма, с дьявольским выражением лица держащего в объятиях пасторскую девку.
– Как вы смеете так говорить! – сделал ему замечание сержант. – Выбирайте выражения.
– Я так говорю, а вы не лезьте не в свое дело, Чарли Ропер. И кого же я вижу стоящей на дороге, напротив этой парочки, с лицом кислым, как лимон, и с горящими глазами? Она дрожала, как попавший в ловушку кролик. Так кого же я увидел?
– Мисс Элеонор Прентис, – ответил за него Аллейн.
Мистер Трантер, от которого теперь шел пар и пахло, как от хорька, поперхнулся и заморгал.
– Она уже рассказала?
– Нет. Продолжайте.
– Она визжала, зловеще выкрикивала слабым голосом что-то ядовитое. Угрожала, что все скажет и пастору, и эсквайру. Заявила, что поймала их с поличным в грехе на месте преступления. И каждый достойный человек в ратуше узнает об их поступке. И многое другое вдобавок. К тому же она не прочь выпить.
– Правда? – воскликнул Аллейн.
– Да. Она тайно выпивает, скажу вам по секрету. Нет сомнений, что увиденное распалило старую клячу, заставило ее взбеситься и накинуться на них. Она шипела на них, эта мисс Прентис. Наконец юноша вспыхнул и накинулся на нее. Ох уж этот молодой негодяй! Он схватил ее за плечи и пригрозил, что, если она не оставит их в покое, если очернит имя девушки в глазах всего мира, он заставит ее злобный язык замолчать раз и навсегда. Он был действительно очень разъярен, гораздо сильнее, чем она. Ужасно. А дочка пастора уговаривала его: «Не надо, Генри, не надо». Но молодой Джернигэм уже не мог остановиться. Вся семья этих Джернигэмов известна здесь как жестокая и вспыльчивая. Я знаю об этом кровавом убийстве. Мне кажется, это он нацелил свою пушку на одну старую курицу, а попал в другую. Вот так!
II
– Черт! – выругался Аллейн, когда мистера Трантера увели. – Проклятое дело какое-то!
– Вы этого ожидали? – спросил Найджел.
– Нет, но я предполагал нечто подобное. Было очевидно, что в пятницу днем произошло что-то очень драматичное. Мисс Прентис и Генри Джернигэм сразу замыкались, стоило только упомянуть об этой встрече. Пастор сообщил мне, что он, эсквайр и мисс Прентис возражали против этого брака. Почему, одному Богу известно. Она производит впечатление приятной, даже очень хорошей девушки, черт подери. И посмотрите, как господин Генри реагировал на вопросы! Фокс, вы когда-нибудь видели что-либо подобное? Одной капризной старой девы было бы более чем достаточно. А здесь целых две. Правда, одна из них труп.
