– Нет, вы только посмотрите на это! – кричал Уилл, вновь обретший дар речи. – Только посмотрите!
– Так-так-так, – сделал вывод Уочмен. – Оказывается, мистер Ледж нашел вместо меня другую жертву, что, несомненно, свидетельствует об огромном доверии, которым он здесь пользуется.
После этих слов все замолчали, и Уочмен, опершись о стойку бара, возвестил:
– Мы тоже не прочь сорвать аплодисменты. Поэтому начнем наконец игру. Мистер Ледж, надеюсь, вы присоединитесь к нам?
Ледж неторопливо вынул изо рта трубку и осведомился:
– Во что будем играть?
– В дартс, конечно. «Вокруг циферблата».
– «Вокруг циферблата»?
– Совершенно верно. Неужели не играли в такой вариант?
– Играл когда-то. Очень давно. Уже и забыл…
– Нужно по часовой стрелке попасть во все секторы мишени, начиная с первого, и закончить «удвоением»[18], – объяснил Кьюбитт.
– Этот вариант игры, – продолжил Уочмен, – называется также «От звонка до звонка». Вам не приходилось слышать раньше подобное выражение[19], мистер Ледж?
– Нет, – ответил Ледж. – Но я, кажется, понимаю, к чему вы клоните. Впрочем, что бы это ни значило, я в любом случае присоединюсь к вам через минуту.
– Вот и отлично. И если вы меня побьете, то я, чтоб меня черти взяли, буду завтра весь вечер угощать вас выпивкой.
– Хорошо, мистер Уочмен, – усмехнулся Ледж. – Я это запомню.
Глава 3
Второй выход Уочмена
I
– Главный недостаток Люка заключается в том, – рассуждал Себастьян Пэриш, – что он просто не в состоянии оставить в покое человека, хоть как-то затронувшего его чувства или вызвавшего у него любопытство. И еще: он не умеет находиться в одиночестве. Ему аудиторию подавай.
Норман Кьюбитт вздохнул, поправил кончиком пальца переднее поле шляпы, защищавшее глаза от солнечных лучей, посмотрел на Пэриша и, переведя взгляд на холст, принялся копаться в этюднике в поисках нужного тюбика с краской.
– Кроме того, – продолжал развивать свою мысль Пэриш, – он обладает свойством нагнетать напряжение даже в самой простой ситуации. И похоже, получает от этого немалое удовольствие… Тебе не мешает, что я все время треплюсь, старина?
– Нет. Поверни голову вправо. Слишком сильно повернул, надо чуть-чуть. Вот теперь хорошо. Думаю, я тебя надолго не задержу, поскольку буду работать, пока солнце освещает твою левую щеку. Световое пятно поможет мне выделить лицо, учитывая тот факт, что торс у тебя обтянут ярко-красным свитером.
– Ты прямо как врач говоришь… «Поверни голову направо», «буду работать», «торс»…
– Не на том заостряешь внимание, Себ. Лучше держи голову так, как я сказал. Что же касается Люка, то в его характере и впрямь присутствует некая скрытая недоброжелательность по отношению к окружающим. Оттого, наверное, он и цепляется к людям без видимой причины. Чего, скажи на милость, он хотел добиться, вступив вчера в перепалку с Уиллом и Леджем?
– Будь я проклят, если знаю. Странная какая-то выходка, не так ли? Может, это ревность?
– Ревность… – протянул Кьюбитт, накладывая мастерком голубоватые небесные тона над контуром головы Пэриша. – И кого же он ревнует?
– Как кого? Разумеется, Дециму к Уиллу.
– Не верю я в это. Но точно не знаю. Все-таки он твой кузен, Себ, а не мой. Тем не менее мне представляется, что ваша фамильная черта – скорее тщеславие, нежели ревность.
– Что ты такое выдумал, чтоб тебя черти взяли! Лично я себя тщеславным не считаю. Да, ежедневно я получаю до дюжины писем с объяснениями в любви от разных особ женского пола, преимущественно театралок. Но это для меня ничего не значит.
– Врешь! Ты испытаешь огромное разочарование, если они вдруг перестанут тебе писать. Впрочем, в отношении Люка ты, возможно, высказал верное предположение.
– Хотел бы я знать, – продолжил Пэриш, – могла ли его маленькая прошлогодняя интрижка с Децимой вызвать ревность.
– Думаешь, могла? А мне это представляется несущественным.
– Как ни крути, – сделал вывод Пэриш, – она все-таки очень привлекательная женщина и способна вызвать ревность. А также другие сильные чувства. Не знаю почему. На свете существуют женщины и покрасивее. А уж к типу «коварных соблазнительниц» ее точно не отнесешь. Скорее она…
