– О господи! – воскликнул он. – Это очень забавно.
– Джослин! – крикнула мисс Прентис.
– Что? – отозвался эсквайр, перевернул страницу, прочел полдюжины реплик и положил книгу на стол, продолжая так же безудержно смеяться.
– Джослин! – повторила Элеонор. – В самом деле!
– Что? – обернулся эсквайр. – А? Все в порядке. Все чертовски хорошо! Когда мы начинаем?
– Привет! – сказал Генри. – Спокойно, отец! Наше собрание еще не определилось с пьесой.
– Что ж, нам лучше поторопиться, – откликнулся эсквайр и наклонился к Селии. – Когда он говорит, что у него есть подвязка, а она думает, что речь идет о другом! И потом она говорит, что не будет считать «нет» за ответ! О господи!
– Это божественно, не так ли? – согласилась миссис Росс. Она, Генри и Дина залились смехом, вспомнив эту сцену, и в течение минуты или двух повторяли прелестные шутки из второго акта пьесы «Витрины». Пастор слушал все это, нервно улыбаясь. Мисс Прентис и мисс Кампанула сидели с плотно сжатыми губами.
Наконец эсквайр оглядел стол невидящими глазами и спросил словно сам у себя:
– Чего же они все ждут? Я предлагаю поставить «Витрины», – заявил он. – Кажется, таков порядок голосования на собраниях?
– Поддерживаю, – выразил свое мнение доктор Темплетт.
– Наверно, я ошибаюсь, – выказала недовольство мисс Кампанула, – но мне казалось, что моя идея, пусть и плохая, но одобренная Элеонор, прозвучала все-таки раньше?
Пастор был обязан вынести это на голосование.
– Мисс Кампанула предлагает выбрать для постановки пьесу «Простушка Сьюзан». Мисс Прентис ее поддержала, – сообщил он удрученно. – Кто согласен?
– Я! – одновременно сказали две дамы.
– Остальные?
– Нет, – возразили остальные участники собрания, наделенные отличным чувством юмора.
– Спасибо вам, – съязвила мисс Кампанула. – Спасибо всем. Теперь понятно, где мы находимся.
– Подождите, ведь мы еще не начали учить роли, – сказал Джослин весело. – Роли очень большие, – продолжил он, переворачивая страницы. – Я предполагаю, что Элеонор сыграет герцогиню, а мисс Кампанула – другую даму, миссис Синг или как ее! Гертруда! Как хорошо все придумано!
– Это была моя идея, – заметила миссис Росс.
– Я могла бы высказать свое мнение, – перебила ее мисс Кампанула, – но оно может не всем прийтись по душе.
– Возможно, Джернигэм, – сказал пастор, – ты предложишь что-то свое?
Разумеется, эсквайр высказался за «Витрины». Идрис и Элеонор не разжимали губ. Дамы были смущены и напряжены. Их весьма возмутила обида, нанесенная «Простушке Сьюзан», каждая желала встать и, сказав пару подходящих словечек, покинуть собрание. Но обеих останавливало разумное нежелание навредить себе, чтобы досадить другому. Было очевидно, что «Витрины» будут поставлены независимо от их присутствия или отсутствия. Если все остальные не лгали, похоже, в пьесе были две превосходные роли, которые у них могли перехватить. Тихо вздыхая и прихорашиваясь, дамы наблюдали друг за другом.
III
Между тем с присущим всем Джернигэмам энтузиазмом при воплощении новых проектов Джослин и его сын принялись распределять роли. Почти столетие назад случилось то, что Элеонор назвала «инцидентом» в семейной истории. Одна из миссис Джернигэм была простой, глупой и в придачу бесплодной женщиной. Ее Джослин, четвертый по счету обладатель этого имени, в открытую жил с очень красивой и изысканной актрисой. При этом он весьма успешно убедил всех в том, что его сын, рожденный вне брака, являлся законнорожденным, и его жена растила мальчика как своего собственного. Это бесстыдство привело к тому, что в Пен-Куко полюбили театр, и эта страсть передавалась у Джернигэмов из поколения в поколение. Как будто хорошенькая актриса немного припудрила румянами все семейные портреты. И Джослин, и Генри играли в Драматическом обществе Оксфордского университета. Они двигались по сцене так, словно выросли на театральных подмостках. Джослин считал себя лучшим актером, чем был на самом деле, а Генри и не подозревал, как прекрасно может играть. Даже мисс Прентис, которая была Джернигэм по матери, тоже получила капельку актерской крови. Хотя ей ничего не было известно о театре, она относилась с неприязнью даже к самой идее карьеры на сцене для умных людей, не могла по достоинству оценить ни одной пьесы, но в любительских театрах была удивительно органична и играть любила. Ей было известно, что Идрис Кампанула надеялась на ее отказ играть в «Витринах», и была почти склонна сказать «нет». «Неужели? – думала она. – Отказаться от пьесы, выбранной мной, ради чего-то, что предпочла эта женщина! Смотреть, как они делят роли». Подбирая слова для объявления о своем отказе, она представляла леди Эпплбай из Мортон-Гренджа, соглашающуюся на роль, о которой Джослин так хорошо отзывался. И более того, пастор будет думать, что Элеонор лишена милосердия. Этот довод оказался решающим. Дождавшись паузы в общей беседе, она обратилась к пастору:
