Мак-Эндрюс негромко рассмеялся – он словно бы извинялся и защищался одновременно.
– В этом здании, как вы скоро поймете, витает множество дерзких мечтаний. У некоторых есть идеи об основании научных Утопий на подходящих для жизни планетах и всякое такое. Но первостепенная задача имеет чисто технический характер: мы должны выяснить, что представляют собой планеты, прежде чем решить, как ими можно воспользоваться.
В кабинете стало тихо; некоторое время никто не хотел говорить. Дирк впервые осознал важность цели, ради которой трудятся эти люди. Он был в восторге, но при этом ему впервые стало страшно: а готово ли человечество выйти космос, столкнуться с тем вызовом, который могли ему бросить жестокие, негостеприимные планеты, изначально не предназначенные для человека? Дирк не был в этом уверен. На душе у него стало неспокойно.
С улицы дом номер пятьдесят три по Рочдейл-авеню выглядел одним из типичных особняков в неогеоргианском стиле, которые в начале двадцатого века наиболее удачливые биржевики возводили как гнездышки, где можно было с уютом поселиться на склоне лет. Дом стоял далеко от проезжей части и был окружен со вкусом разбитыми клумбами и несколько запущенными лужайками. Весной тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в погожий денек здесь можно было увидеть пятерых молодых людей, копавшихся в клумбе причем было заметно, что дело это для них непривычное и орудия, которыми они пользуются, не очень для этого дела подходят. Было ясно, что занимаются они этим исключительно ради того, чтобы расслабиться, и что мысли их в это время витают далеко отсюда. Но вот насколько далеко – об этом случайный прохожий вряд ли мог догадаться.
Это являлось тайной, и не только для случайных прохожих, но и для прессы. Интересно, что люди, отвечавшие за конфиденциальность происходящего, в недавнем прошлом сами были газетчиками. Всему миру было известно, что экипаж «Прометея» еще не отобран, хотя в действительности тренировки начались больше года назад и успешно продолжались. Происходило это всего в восьми километрах от Флит-стрит, но при этом не было озарено слепящим светом интереса общественности.
В то время во всем мире нашлась всего горстка людей,
способных пилотировать космический корабль. Ни одна работа не требовала столь уникального сочетания физических и умственных характеристик. Идеальный пилот должен был быть не только первоклассным астрономом, опытным инженером, специалистом в области электроники, он должен был уметь прекрасно работать и тогда, когда становился «невесомомым», и тогда, когда во время полета с ускорением его вес становился равным четверти тонны.
Ни один человек по отдельности не мог удовлетворить этим требованиям, и много лет назад было решено, что экипаж ……… космического корабля должен состоять как минимум из трех человек, чтобы в случае необходимости обязанности одного из них могли взять на себя остальные двое. Межпланетное общество готовило к полету пятерых; двое являлись запасными на случай, если бы в последнюю минуту кто-нибудь заболел. Пока никто не знал, кому из пятерых суждено остаться в резерве.
Мало кто сомневался в том, что капитаном корабля станет Виктор Хассел. Ему было двадцать восемь лет, и он был единственным человеком в мире, который провел более ста часов в невесомости. Этот рекорд он поставил абсолютно случайно – два года назад вывел на орбиту экспериментальную ракету и летал вокруг Земли тридцать часов, прежде чем смог ликвидировать неполадку в механизме зажигании и сбросить скорость, чтобы вернуться на Землю.
Его ближайший соперник, Пьер Ледук, имел в своем послужном списке двадцать часов орбитального полета.
Еще трое вообще не были профессиональными пилотами, Арнольд Клинтон, австралиец, был инженером-электронщиком, специалистом по компьютерам и автоматическим системам управления. Астрономию представлял блестящий молодой ученый, американец Льюис Тэйн. Его длительное отсутствие на рабочем месте, в Паломарской обсерватории, уже требовало внятных объяснений. Пятым был командированный Управлением атомной энергетики Джеймс Ричардс, эксперт в области ядерных реактивных систем. Ричардсу исполнилось тридцать пять, и коллеги обычно именовали его Дедулей.
