Первый раз в жизни Шинейд чувствовала себя совершенно и чрезвычайно женственной. Она всегда думала, что женщины должны быть мягкими и слабыми. А в руках Блейка она была не только женственной, но и сильной. В его руках она могла оставаться счастливой даже под замком. В его объятиях хотелось оставаться вечно. И невозможно было сдержать разочарованного стона, когда он прервал поцелуй и отклонился, глядя на нее.
— Я сожалею о твоем кузене, но ты не виновата в смерти Аллистера.
Шинейд заморгала. Ее разум медленно приходил в себя. Аллистер. Мертв. Его планы убить ее отца и брата, жениться на ней и стать лордом. Его предательство. Его смерть. Ее виновность? Ощущает ли она вину? Да, ощущает. Она не подозревала, что чувства Аллистера к ней выходят за рамки братской любви. Конечно, он поддразнивал ее и выказывал восхищение несколько раз, и она чувствовала, что было что-то, но…
Но она лжет сама себе. Да, она знала. Она знала, что его чувства к ней были сильнее, чем должны быть у кузена. Но его внимание льстило ей и смягчало боль, которую причиняло отсутствие ее жениха. Она знала и допускала, а иногда даже немного поощряла его. Она наслаждалась этим вниманием, используя его как бальзам для своей раненой гордости. Она говорила себе, что Шеруэлл не считает возможным просто приехать, тогда как Аллистер находит ее смелой, умной и красивой. Она не испытывала ответных чувств, но потакала его вероломным намерениям и почти содействовала стремлению убить ее собственных отца и брата. И сейчас ей было стыдно. Но она не должна злиться только на себя. Шеруэлл также нес свою долю ответственности. Если бы он приехал за ней, когда ей было шестнадцать, как делают все…
— Шинейд? — Блейк внимательно наблюдал за выражением ее лица и словно почувствовал, что она думает о нем. — О чем ты думаешь?
Зажав рот рукой, чтобы не выдать всех этих мыслей, вихрем кружившихся в воспаленном разуме, Шинейд потрясла головой и рванулась прочь. Он попытался схватить девушку и вернуть обратно, но она была не в том настроении, чтобы делиться с ним своими переживаниями. Она была в ужасе, что собиралась раскрыть ему все свои соображения, в том числе и о его причастности. Она скорее откусит свой язык, а затем проглотит его, но не допустит, чтобы этот человек знал, сколько причинил боли.
Ускользнув от его рук, Шинейд стрелой помчалась к дому. Девушка напрягла все свои мышцы, ее подгоняла злость… Вероятно, это сработало, потому что он не поймал ее. Да и расстояние от домика до замка было невелико. Возможно, когда она достигла лестницы, ее изнеможение заглушило все эмоции, испытанные ею за столь короткое время: шок, страх, горе, злость, предательство и даже страсть. После напряженных взлетов и падений последних дней это было уже чересчур. Шинейд казалось, что ей не менее ста лет. Она слишком устала, чтобы разговаривать с лордом Рольфом, чей возбужденный голос улавливали ее уши.
— Что значит — у лорда нет сил? Он в порядке?
Шинейд закрыла за собой дверь и увидела Рольфа и епископа. Прелат выглядел устало, тогда как Рольф явно готов был сорваться на бедного Уилли. Было заметно, что мальчик не переусердствовал с выдачей информации, и она вполне понимала почему. Лорд Рольф был англичанином, а шотландских детей с рождения учили ненавидеть англичан.
— Я задал тебе вопрос, парень, и буду признательным, когда получу на него ответ.
Шинейд устало вздохнула и пошла через зал.
— Отец был ранен во время осады и сейчас отдыхает. Дайте ему такую возможность.
— Ранен? — Рольф обернулся к ней со смесью облегчения и тревоги на лице. Облегчения потому, что сумел получить ответ на свой вопрос, а тревоги — из-за содержания данного ответа. — Как он себя чувствует?
— Нормально. Его ранило стрелой в плечо. Иллиана обо всем позаботилась. Он выздоравливает.
— О! — Рольф окончательно расслабился. — А что насчет Дункана?
Шинейд взглянула на Уилли, подняв бровь.
— Он тоже отдыхает, — ответил мальчик. — С леди Иллианой.
— Отдыхает с… о-о… — Рольф смутился, а Шинейд улыбнулась.
Она была рада, что с ее братом и его женой все хорошо. А то, что они отдыхали вместе, делало ее счастливой. Ей нравилась Иллиана.
