Но никто из них не объяснил, что же произошло с его женой. И эти перемены не ограничивались одним платьем. Изменилось само ее поведение. Она больше не занималась с мечом на тренировочной площадке, как делала это в Данбаре, а сидела с ним большую часть дня, настаивая на том, чтобы он отдыхал, и что-то шила. Обычно выражение лица ее в это время было ужасным. Сменяла это самое выражение неестественная улыбка, появлявшаяся на ее губах каждый раз, когда она смотрела на него. Двигалась теперь она маленькими, отрывистыми шажками и говорила тихим, шипящим голосом, который ему было странно слышать… если говорила вообще.
Блейк всегда нежно обнимал ее по ночам и рассказывал о своей юности, а затем слушал, что случалось в ее жизни. Всеми своими историями он лишь вызывал свою жену на откровенность. Ему хотелось знать о ней как можно больше. А теперь она молчала и страшно улыбалась самой неестественной улыбкой, которую он когда-либо видел. Поэтому Блейк лишь смотрел на нее и недоумевал: в чем же дело?
На третье утро он не выдержал и задал так занимавший его вопрос. Амори зашел, чтобы поговорить с ним, и Шинейд, извинившись, спустилась вниз. Друг начал рассказывать ему, что он так и не смог найти напавших на них воинов. Блейк кивнул и, будучи не в силах более оставаться в неведении, выдавил:
— Что случилось с моей женой?
Вопрос прозвучал довольно грубо, но главное, что он прозвучал. К огромному неудовольствию Блейка, последние два дня его кормили маленькими порциями бульона. И лишь сегодня утром позволили немного нормальной пищи.
— Что случилось… — Амори смотрел на него в полном недоумении. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Блейк нетерпеливо пошевелился. Амори не знал Шинейд до их приезда, поэтому мог и не подозревать, что она всегда вела себя иначе. К сожалению, у Элдры и Малыша Джорджа, которые ее знали, он спросить не мог. Ему уже доложили, что эта пара уехала навестить семью Георга.
— Моя жена не ударилась головой во время нападения? — спросил он.
— Нет.
— Может быть, она ударилась головой, пока была здесь? В то время когда я лежал без сознания.
— Нет, — повторил Амори, озадаченный темой его вопросов.
— Понятно. Тогда что вы сотворили с моей женой? Амори беспомощно посмотрел на своего друга.
— Я — ничего. А что?..
— Она носит платье, — начал Блейк. — И вышивает. Или по крайней мере пытается. Великий Боже! Что произошло, пока я был без сознания?
— Я… Разве она не носила платья до приезда сюда?
— Разве она была одета в платье, когда мы приехали?
— Нет, но я решил, что это ради удобства в поездке и…
— Разве мы тащили с собой перегруженные повозки с сундуками, набитыми платьями?
— Нет, — удивленно согласился Амори.
— Вот тебе и ответ. С того момента, как я встретил ее в часовне аббатства, она надела платье лишь на брачную церемонию. А где ее чертов меч?
— Я не знаю. — Амори оглядел комнату в поисках упомянутого предмета. — А как он выглядит?
— Как меч, Амори, — сухо вымолвил Блейк, — специально для нее изготовленный. Чуть меньше и легче, чем обычный, но во всех других отношениях он такой же, как твой или мой.
Амори оставалось лишь беспомощно пожимать плечами.
— Я не заметил его в ночь вашего приезда. Все были так взволнованы и напряжены. И я практически не видел ее с тех пор. Твоя жена почти все время оставалась здесь и ухаживала за тобой, как ей и положено.
— Ну, уверен, что уж Элдра-то не проводила здесь все свое время, прежде чем уехать вместе с Малышом…
— А, конечно! — воскликнул Амори. — Я видел меч Элдры. — Он замолчал, и в его глазах появился интерес. — Ты хочешь сказать, что у Шинейд есть подобный клинок?
— У нее не только есть подобный клинок, но и носит она обычно штаны, как Элдра, и… Эти двое — просто копии друг друга. Только Элдра — маленькая блондинка, а моя Шинейд — высокая, стройная брюнетка, с этими своими прекрасными иссиня-черными волосами.
— О! — Амори медленно кивнул, а затем потряс головой. — Я никогда не видел ее в таком виде. Как я уже сказал, я не обратил на нее большого внимания в первую ночь, так как слишком волновался за тебя. А затем она проводила здесь все свое время. Твое же описание просто пленяет.
