— Мельхиседек Равенвуд! Прекрати сейчас же! Заботься лучше о своей семье и оставь нас в покое! Итан Уот, поторапливайся!
— Нет, Эмма, — покачал головой я.
— Ну все, Мэкон! — завопила Эмма, злобно глядя на Мэкона. — Никогда тебя не прощу, слышишь?! Ни сегодня, ни завтра, ни в аду, куда мы оба попадем за наши грехи!
И Эмма принялась сыпать вокруг себя блестящие кристаллы, похожие на снежинки. Соль!
— Эмери, — ласково позвал ее Мэкон.
— Тетушка Далила, дядюшка Эбнер, тетушка Айви, прабабушка Сулла! Мне нужна ваша помощь! — уставилась в темное небо Эмма. — Мы с вами одной крови, и я прошу вашей поддержки, чтобы сразиться с теми, кто угрожает самому близкому мне человеку!
Она взывала к Предкам, пытаясь обратить их гнев на Мэкона! Только сейчас я осознал глубину ее отчаяния. Но любовь заслонила Тьма, а Эмма уже ничего не замечала.
— Они не придут, — шепнул я Мэкону. — Она и раньше пыталась, но они не отвечают.
— Все дело в правильной мотивации, — возразил Мэкон, кивая на вершину башни.
Я проследил за его взглядом и обомлел. В лунном свете возвышались огромные фигуры. Великие предки отозвались на мольбы Эммы и явились из Иномирья!
— Это он! — Эмма ткнула пальцем в Мэкона. — Он причиняет вред моему мальчику! Остановите его!
Предки разом посмотрели на Мэкона, и у меня перехватило дыхание. Вокруг запястья Суллы обвивались бусы, будто четки известной лишь ей религии. По обе стороны от нее стояли Далила и Айви, пристально наблюдавшие за Мэконом. Зато дядюшка Эбнер уставился прямо на меня. Он словно спрашивал меня о чем-то. Однако он быстро отвлекся и заговорил с Суллой на языке галла.
— Сделайте то, что сочтете нужным! — крикнула Эмма.
Предки взялись за руки и медленно повернулись к ней спиной. Вот так-то.
— Не-е-ет! — дико завопила Эмма и упала на колени.
А Предки улетучились.
— Итан, я утихомирю Эмери, — тихо вымолвил Мэкон. — Хочет она того или нет, — добавил он.
Я кивнул и пошел к ржавой металлической лестнице.
— Тебя проводить? — предложил мне Джон.
Я отрицательно помотал головой — сейчас мне необходимо побыть одному. Если, конечно, можно остаться в одиночестве, когда за тобой по пятам следует вторая половина твоей души.
— Итан! — окликнул меня Мэкон.
Я замер.
— До встречи, мистер Уот!
И все. А что тут скажешь?
— Берегите ее, — произнес я.
— Обязательно, сынок.
Я покрепче ухватился за лестницу и начал карабкаться вверх.
— Нет! Мальчик мой! — рыдала Эмма, царапаясь, кусаясь и отбиваясь от Мэкона. — Итан Лоусон Уот, немедленно слезай!
Но я продолжал подниматься. И все время меня не покидала одна и та же мысль: «Правильный поступок никогда не дается легко».
Я стоял на вершине белой башни. Тени я не отбрасывал, на небе не было ни звездочки. Внизу мерцали огоньки Саммервилля. Здесь мы с Леной провели немало счастливых часов, а сегодня я чувствовал себя совершенно несчастным. Я боялся, и вдобавок меня тошнило.
В ушах до сих пор отдавались крики Эммы. Я положил ладони на крашеный металл и заметил нарисованное черным маркером сердечко. Вспомнив тот день, когда оно появилось здесь, я улыбнулся.
Пора. Пути назад нет.
Я взглянул на луну, собираясь с духом, чтобы совершить последний немыслимый поступок. Грудь сдавило, а еще засосало под ложечкой.
«Давай же», — подумал я и зажмурился.
Внезапно меня сильно ударили в солнечное сплетение, и я отлетел к лестнице. Краем глаза я заметил его — себя, — а потом вмазался челюстью о перила и потерял равновесие.
Он хотел остановить меня, однако я сопротивлялся. Его чаки метили мне в живот, а мои — в его: две пары совершенно одинаковых, поношенных кедов. И тут меня осенило — ведь так и было в моих снах. Значит, такова моя судьба.
«Что ты делаешь?» — беззвучно или на кельтинге крикнул он. Я швырнул его на пол, и он с грохотом рухнул на спину. Я схватил его за воротник футболки, и он повторил мой жест. Мы уставились друг на друга, и он прочел в моих глазах ответ на свой вопрос.
Мы оба умрем. Мы должны быть вместе, когда это случится.
Я вытащил старую бутылку из-под кока-колы, забытую Эммой на кухне. Если бутылочное дерево ловит заблудшие души, то почему бы и мне не попробовать?
