Станет ли отец твоего малыша когда-нибудь настоящим отцом, Ой-Мама?
Мы не знаем. Это письмо еще не вскрыто. Внутри может быть что угодно. Люди меняются, порой совершая страшные ошибки, а потом исправляя их. Мужчины, которые отстраняются от семьи, когда их дети совсем малы, порой становятся замечательными отцами. Другие же со временем отдаляются еще больше. Что бы ни случилось, ты поступишь в интересах своего ребенка, если будешь отделять собственные эмоции к отцу ребенка от своих решений и действий, затрагивающих его отношения с папой. Твое поведение и слова глубоко повлияют на жизнь ребенка – и на его отношение к отцу, и на формирование собственной личности.
Моя мать ни разу не сказала дурного слова об отце ни мне, ни брату с сестрой. Она имела полное право ненавидеть его, восстановить нас против него, но не делала этого. И ведь не то чтобы она лгала нам о нем. Мы часто и честно говорили о жестокостях, которые наблюдали и пережили сами. Мать не демонизировала отца, считая его человеком хоть и сложным, не лишенным изъянов, но способным на исправление. И это означало, что, вопреки всему, она подпитывала во мне возможность любить отца, этого отсутствующего мужчину, который был половиной меня. Будучи маленькой девочкой, я спрашивала мать, что заставило ее влюбиться в папу. Она всегда находила, чтó мне рассказать, даже если это шло вразрез с действительностью. Когда я подросла, мы порой ссорились из-за ее нежелания говорить об отце плохо. Она отвечала, что благодарна ему, потому что иначе у нее не было бы нас – брата, сестры и меня. Прошли годы. Я повзрослела, а мать неизлечимо заболела. Как-то раз она погладила меня по голове и сказала, что, если я захочу восстановить связь с отцом, это нормально; что я всегда должна быть открыта для возможности прощения, примирения и перемен. Поступить так – не значит предать ее; напротив, это знак того, что я стала той женщиной, которую она старалась воспитать.
Это несправедливо, что ей приходилось так по-доброму отзываться о таком недобром человеке. Надеюсь, она могла выплескивать свою ярость на него в разговорах с задушевными подругами. Как матери-одиночке – а под этим я подразумеваю настоящую мать-одиночку вроде тебя, Ой-Мама, такую, которая не делит с отцом опеку над ребенком или процесс воспитания, – ей приходилось проявлять свое лучшее «я» чаще, чем это свойственно любому нормальному человеческому существу. И знаешь, чтó меня бесконечно восхищает? Она им была. Мать вовсе не совершенство. Она делала ошибки. Но ей приходилось проявлять свое лучшее «я» чаще, чем это свойственно любому нормальному человеческому существу.
Это подарок мне на всю жизнь.
Еще долго после маминой смерти именно ее слова и поведение помогали выстраивать шаткий мостик, по которому я продвигалась к исцелению ран, нанесенных моим отцом. Это тот подарок, который ты должна вручить своему ребенку. Независимо от того, как отец твоего малыша поведет себя. Независимо от того, сделает ли он решительный шаг и станет ли настоящим отцом для твоего сына или дочки. Это тот подарок, который большинству из нас приходится дарить лишь несколько раз за жизнь: любить с вдумчивым, ясным ощущением цели, даже когда это кажется вопиюще несправедливым. Даже если ты предпочла бы надеть подкованные сапоги и завопить.
Подари. Ты не пожалеешь. Это тебе зачтется при подведении итогов.
Дорогая Лапочка!
Мне чуть больше двадцати лет. Около шести лет – с перерывами («перерывы» были в прошлом, когда я была моложе) – у меня продолжаются серьезные отношения с одним парнем. Некоторое время назад в голове появились тревожные мысли об этих отношениях, но я не могу решиться потерять этого человека. Кажется, он подходит мне, и, конечно, я не хочу разбить ему сердце. С другой стороны, мне не хочется «остепениться», а впоследствии сожалеть об этом. У меня такое ощущение, что у нас разные ожидания от жизни и разные интересы, но я просто не могу решиться. Я говорила с ним о своих сомнениях, но без особого толку. Мы договорились взять небольшой тайм-аут, но ведь это не поможет.
