Лихорадка у Марио была лишь результатом нервного возбуждения: один день отдыха излечил бы его рану. Но врач наложил повязку с мазью, которая отравляла все его существо. Пилар промыла и очистила рану.
Она знала «тайны» морисков и дала больному противоядие.
Его чистая кровь и здоровый организм ускорили действие лекарства. Той же ночью Марио пришел в себя и утром уже не бредил. На следующий вечер, хотя он был еще очень слаб, тем не менее понял, что спасен.
Охваченный радостным восторгом Клиндор, сам того не заметив, признался ловкой цыганочке в любви. Она не обратила на это никакого внимания. Она спряталась за спинкой кровати, чтобы Марио ее не заметил. Она прекрасно знала, что, увидев ее, он разволнуется.
На следующий день Марио почувствовал себя настолько окрепшим, что послал Клиндора купить дорожную карету, чтобы они могли продолжить путешествие. Тот, решив, что ехать рано, заявил, что кареты не нашел. Тогда Марио приказал привести лошадей и намеревался ехать на перекладных.
Его упорство огорчало Клиндора, но туг вмешалась Пилар. Марио, увидев ее и узнав, что именно ей он обязан жизнью, так рассердился, что едва не заболел снова, однако он тотчас же успокоился и заговорил с ней ласково:
— Ты откуда? Где ты была? Помнишь, тогда ты угрожала мне?
— Знаю, ты боишься за нее, — ответила Пилар с горькой улыбкой. — Успокойся, я не успела туда добраться. Я не пойду, если ты больше не будешь ненавидеть меня.
— Я не буду ненавидеть тебя, Пилар, если ты откажешься от мести, но если ты будешь упорствовать, я тебя возненавижу, возненавижу и жизнь, что ты мне вернула.
— Не будем сейчас говорить об этом, можешь быть спокоен и можешь не ехать в Берра. Ведь я здесь, рядом с тобой, и этим все сказано.
Пилар коснулась самой сути дела. Марио успокоился и согласился до выздоровления остаться в Гренобле. Ему пришлось согласиться также на то, что Пилар останется при нем. Теперь он и помыслить не мог о том, чтобы отдать в руки правосудия Пилар, тем самым вернув ее на путь истинный, ведь ей он был обязан жизнью. Он не осмеливался сердить ее, выказывая презрение, преодолевал неприязнь, которую она ему внушала, старался беспокоиться, когда ее долго не было, и радоваться ее возвращению.
Но долго так продолжаться не могло. Пилар, на которую доводы морали не действовали, хотела быть любимой. Она говорила о своей страсти с каким-то первобытным красноречием, считая это чувство вполне целомудренным, потому что не умела рассуждать, и вполне возвышенным, в чем ей помогало богатое и неподвластное разуму воображение и неукротимое упрямство. Она осыпала Лориану проклятиями, горько упрекала Марио, нисколько не стесняясь присутствием несчастного Клиндора.
Вскоре Марио устал играть навязанную ему смешную роль. Напрасны были все его старания переделать ее натуру, не способную любить добро ради него самого.
— Если бы любовь к Лориане не делала тебя слепым, — говорила она ему с ужасающим прямодушием, — ты позволил бы мне отомстить за тебя, потому что она тебя презирает и всегда будет презирать.
Однажды вечером, когда Марио уже стал вставать, он вышел на улицу один, опьяненный свежим воздухом и свободой. Он был полон решимости продолжать путешествие, как бы ни пришлось поступить с Пилар: временно лишить ее свободы или взять с собой и обращаться с ней уважительно.
Обдумывая свои дальнейшие действия, Марио медленно поднимался по направлению к Визитандинскому монастырю, невольно привлеченный высотой его башен. Вдруг он очутился лицом к лицу с каким-то человеком. Оба остановились. Оба были вынуждены посмотреть друг на друга.
Это была женщина благородного происхождения, если судить по ее виду и по тому, как она была одета, небольшого роста, худая, бледная, но молодая и красивая. Так по крайней мере казалось, потому что лицо ее закрывала черная полумаска, какие высокородные дамы носили тогда во время прогулки. На ней была вдовья шапочка, черное одеяние. Светлые с пепельным оттенком волосы разделены пробором и красиво уложены на висках.
Мягкая грация и сдержанность ее походки еще издали привлекли внимание Марио. При ее приближении его поразил цвет ее волос, контрастирующий с черным цветом одеяния. Сердце Марио забилось сильнее. Наваждение не проходило. Очутившись с ней лицом к лицу, он чувствовал волнение и смущение.
