В благоустроенном, но не слишком уютном доме в Осло Лив вела почти невероятную борьбу за то, чтобы угодить своему мужу. Днем, когда он бывал в своей конторе, свекровь вертела по своему усмотрению податливой девушкой, по вечерам же она была в распоряжении мужа. Лаурентс гладил ее рассеянно по голове и спрашивал, как поживает его сахарная головка. Но он совсем не слушал ее, когда она пыталась рассказать ему, как провела день. Впрочем, ей не о чем было рассказывать. И она научилась молчать о своем унижении. Когда однажды она заикнулась о чем-то подобном, Лаурентс рассердился и обвинил ее в неблагодарности. Его мать старая и беспомощная, ей следует это понять, а он сам - разве он не носит ее на руках? Как-то раз она попросила, чтобы ей предоставили больше самостоятельности, чтобы она могла показать, на что она способна. "Ради Бога, - ответил он. - Ступай на кухню и спроси у повара разрешения испечь пирожное, дорогая!" И тогда она махнула на все рукой.
В один из весенних дней свекровь, как обычно, понукала ее, лежа на диване. Лив приносила ей то конфеты, то зеркало, то кружку пива, но старуха постоянно была недовольна ею.
- Никому нет дела до моих мучений, - жаловалась свекровь, хватаясь за сердце с правой стороны, но Лив не подавала виду, что замечает это. - Сын говорит только о делах, невестка слишком ленива и бестолкова, чтобы думать о моих нуждах и желаниях.
- Чего бы вы хотели сейчас, дорогая матушка? - вежливо спросила Лив.
- Ах, можешь ли ты чем-нибудь помочь мне, если думаешь только о себе? Я лежу совсем одна. Всеми забытая. Когда ты спустилась вниз, чтобы поесть, у меня был сердечный приступ. Мое бедное сердце не вынесет того, что мой сын так неудачно женился. Я лежу здесь, беспомощная... совсем одна... в страхе...
- Я не знала...
- Я кричала, - простонала свекровь. - Но никто не отозвался. Некому было прийти мне на помощь.
Лив почувствовала себя виноватой в том, что спустилась в завтраку. Превозмогая жестокие угрызения совести; она спросила свекровь, не хочет ли та что-нибудь поесть.
Нет, она совсем не голодна. Ей кусочек в горло не лезет. И все потому, что она тайком съела пятнадцать жирных пончиков. Уже несколько дней у нее нет аппетита. Ей совершенно ничего не хочется. Но кого это волнует?
- Если я умру, это будет твоя вина, Лив. Хочу, чтобы ты знала об этом и помнила!
Лив опустила глаза.
- Может, мне следует остаться сегодня дома? - спросила она. - Жена одного из коллег Лаурентса пригласила меня сегодня в гости, как вы уже знаете, но если вам плохо, матушка, то...
Свекровь завопила:
- Как же, она ведь пригласила тебя, а не меня! Конечно, ты пойдешь, это так похоже на тебя - думать только о развлечениях! Отправляйся, не думай обо мне, ступай на все четыре стороны!
Это было первое приглашение, полученное Лив персонально, и она рада была хоть на время оставить дом, даже зная, что ее пригласили из вежливости. Лив не принимали в кругу знакомых Лаурентса, ведь она была не буржуазного происхождения, с ней никто не считался.
- Я могу предупредить о своем отказе.
- Нет, не надо. Я чувствую, себя прекрасно и уже привыкла к тому, что мной пренебрегают. Впрочем, когда мы жили вдвоем с Лаурентсом, все было иначе. Тогда у него находилось время для меня, и нам было хорошо вдвоем. Он был так внимателен к своей старой матери. Теперь же он вынужден выжимать из себя все соки, чтобы удовлетворить свою ненасытную жену. И это он, который мог бы стать действительно знаменитым человеком в городе! Все молодые женщины из буржуазных семей бегали за ним, а он выбрал девку из деревни!
Последние слова она почти выплюнула.
Лив старалась пропустить все это мимо ушей. Она знала, что Лаурентс не так уж долго жил вдвоем с матерью, потому что его отец умер незадолго до свадьбы.
Время от времени Лив размышляла о том, чем же больна ее свекровь. Если что-то интересовало старуху - скандалы и тому подобное - она готова была идти на другой конец города, чтобы послушать сплетни. Но когда ничего такого не происходило, она лежала и ныла на диване - и была больной, совсем больной!..
