- Но знает он о Максе странно много, - добавила она уже в коридоре, когда милиционер выбрался проводить их с Холерой. Поспрашивайте. Серьёзно, как умеете, поспрашивайте. Ради Максима, думаю, стоит.
- И на это нас провоцирует журналистка, не дававшая спуску по каждому случаю… ладно, - осёкся майор, встретившись с недобро сверкнувшим взглядом Синички. - Нам задача поставлена и без Вас. Спасибо за помощь.
- И… послушайте… Для эксклюзива… Если какие от него новости о Максе…, а? Буду очень благодарна. А наш канал долго должником не бывает. Вот визитка. Немедленно звоните. Я бы осталась, но… и так сорвалась практически без спросу.
- Договорились. В рамках возможного, конечно.
- И чуть - чуть невозможного, а?
- Ну, если совсем чуть-чуть, - улыбнулся милиционер.
По дороге в гостиницу (решили пройти пешком) супруги вначале подавленно молчали.
- Думаю, ребята правду вытянут, - решил Холера.
- Выбьют, ты хотел сказать? Этот мордастый мент прямо ассоциируется с пыткой.
- Думаю, нет. Сам руки марать не будет. Для таких дел есть помоложе, пожёстче ребятки.
- Господи! Что мы обсуждаем? И я, я спокойно к этому отношусь?
- Но, дорогая, на карту поставлена жизнь молодого парня. Может, здесь каждая секунда дорога! Может?
- Может. И этот… самозванец слишком много знает.
- Знаешь, я поболтаюсь здесь. Поспрашиваю. Может, в тот посёлок съезжу. Чую, горячий след.
- Да, и если он разговорится…
- Вот именно.
В кабинете стояла тишина. Майор сидел, вперившись в Макса, наливаясь злобой. "Праведным гневом".
- Придётся колоться, - начал он, наконец. - И имей в виду, от меня ещё никто не уходил!
- Ну, тогда тебе надо не здесь, а в лесу гончей служить.
Кровь бросилась в лицо милиционеру. Он вскочил, и нагнувшись через стол, замахал кулаками перед изуродованным лицом. Но не ударил, хотя и заорал, обкладывая Максима самыми гнусными матами.
- Ладно. Сам я о тебя рук марать не стану. Есть кому здесь поучить вежливости и уму- разуму.
- Насчёт вежливости, как-то сомневаюсь, - усмехнулся Максим.
- Не сомневайся. В СИЗО научат. Ого-го, как научат, - заверил майор, заполняя какой- то бланк и собирая бумаги в папку. - Поехали!
В мрачном здании Максима провели по коридору, по лестнице вниз. А майор остался в дежурке, "утрясать формальности". Такие камеры Макс видел только на экскурсии в Петропавловке. Полумрак. Малюсенькое зарешёченное оконце где-то вверху. Глухие сырые стены. Каменный пол. Карцер. "Пожалуй, частная пыточная была поуютнее", - решил Максим. Но долго сравнивать не дали. В камеру ворвались трое. Захлопнули дверь и кто-то заботливо запер её снаружи. Один из неизвестных схватил Макса за руки, завернул за спину, щёлкнул наручниками. Остался сзади, видимо, не давая возможности уклониться от первого удара. Вот этого - здоровенным ботинком в пах. И тотчас взвыв, упал на пол стоявший сзади.
- Наконец-то, - вздохнул Максим. Вновь, в минуту опасности, тело стало проницаемым и нацеленный в него удар палача пришёлся по его же коллеге. Максим повёл руками и сзади зазвенели упавшие на пол наручники.
- Обкурился? - поинтересовался грубый голос у завывающего на полу.
- Куда бьёшь, падла? - ответил тот сквозь стон.
- Погодь, сейчас разберёмся, - попытался заехать кулаком в голову Максима третий. Похолодив Максу висок, удар пришёлся в лицо первому. В отличие от стонущего, этот упал молча.
- Да вы что, вы что? - закричал третий оставшийся наедине с непонятно как освободившейся жертвой, и вдруг бросился барабанить по двери. Зажглась яркая зарешёченная лампа в потолке. Ворвались несколько человек в форме.
- Это он… он нас! - показывал пальцем на Максима уцелевший - маленький широкоплечий мужичок в арестантской робе. Лежащие на полу были в такой-же одежде. Завывающий - потолще, с красным мясистым лицом, лежащий тихо - худой, жилистый, в десантных ботинках.
- Это - тоже я? - пнул Максим ногой "браслеты".
- Разберёмся - пообещал явно растерявшийся старлей. - Этих - вон.
Когда странных сокамерников вынесли, офицер, перед уходом пообещал:
- Это цветочки, урод. Потерпи. Скоро - ягодки.
Когда дверь захлопнулась, и свет вновь погас, Максим решил не дожидаться ягодок. С замиранием он коснулся стены. Послал руку дальше. Есть! Проявилось! Рука свободно вошла в бетон.
