— Гой, еси, добры молодцы! А о чем это вы так оживленно беседовать изволите? Просветите, если не секрет?
— Да какие там секреты, Валерий Васильевич?! — вскинулся Костюченков. — Я вон, Николаю Палычу рассказываю, как вчера приходил ко мне Клочков.
— Это который Клочков? Не тот, что устраивал покушение на Чайбуса в 2006-м?
— 2005-м, — уточнил Костюченков. — Он самый. Притащил слезницу о своей реабилитации, как пострадавший за народные чаяния. Тем более, что самого Чайбуса повязали за шпионскую и подрывную деятельность. Вот он и посчитал себя невинно осужденным и подвергшимся необоснованным репрессиям со стороны прежних властей.
— И что же вы ему ответили?
— Да просто турнул его из кабинета, — хохотнул адмирал.
— Просто так турнули и даже без напутствия? — удивился Афанасьев.
— Почему же без напутствия?! Сказал, конечно. Жаль только, что не дал коленом под дряблое седалище, — с явным сожалением в голосе ответил Игорь Олегович.
— И какими словами отправили его, я так понимаю, в долгий эротический поход? — улыбаясь во всю ширь лица, продолжал любопытствовать Афанасьев. — Только учтите, среди нас находится дама.
— Да нет, — решил успокоить Верховного военный разведчик, — разговор был коротким и нецензурными словесами не сопровождался. Просто я ему сказал: «Ты, Владимир Васильевич, благодари Бога, что тебя просто отправили в отставку, не лишив ни пенсии, ни звания. Ты до седых волос дожил, а ума так и не нажил, поэтому и не понял, что срок тебе дали не за то, что совершил покушение, а за то, что не завершил, да еще попался к тому же».
— Ага. Понимаю-понимаю, — одобрительно закивал головой Афанасьев. — Не за то цыгана били, что лошадей воровал, а за то, что попался.
— Вот-вот. И я о том же, — согласился с ним Костюченков. — Если человек всю жизнь занимался подготовкой профессиональных диверсантов в тылу врага, а сам не смог провести подобное мероприятие, то грош цена и ему самому и всем тем, кого он обучал этому ремеслу.
— Да уж, Илья Старинов, наверное, уже весь извертелся в гробу, краснея, за своего преемничка, — задумчиво произнес Афанасьев. — Думаю, что вы правильно поступили в данной ситуации, Игорь Олегович.
— К тому же поощрять робингудство одного государственного служащего в отношении другого — не есть хорошо, — пробурчал под нос Юрьев, раскладывая перед собой какие-то бумаги и тут же пояснил. — На этот случай имеется государственный репрессивный аппарат в лице нашего Николая Павловича, или на худой конец — Околокова.
— Верно. Все верно говорите, товарищи. Но давайте все же приступим к заседанию, — подвел черту Афанасьев. — Кто у нас там на очереди?
— Позвольте, мне? — поднял руку Чегодайкин.
— Прошу вас, Павел Викентьевич, — сделал пригласительный жест рукой Верховный.
— Я поддержу сложившуюся традицию, поэтому тоже начну с плохих известий. Санкции, которые на нас обрушила «гуманистическая и демократическая» Европа очень больно задела нашу отрасль, а, следовательно, и всех, кто нуждается в лечении. Жаловаться на нехватку медицинского оборудования не стану, ибо потребность в современных аппаратах и инструментах более-менее решена путем появления отечественных аналогов, произведенных, прежде всего, на предприятиях оборонно-промышленного комплекса, а также в соответствие с программой импортозамещения. Но нам перекрыли буквально все поставки, которые осуществляли европейские и американские фармацевтические компании. Угроза тотальной зависимости от зарубежных фармацевтических гигантов встала на горизонте не вчера, а тогда когда рухнуло наше собственное производство, не выдержав конкуренции с нахлынувшим товаром. Ко второму десятилетию правления покойного президента, дошли, наконец, руки и до этой проблемы. Кинулись исправлять ситуацию, где и как только можно. По многим позициям закрыли острую потребность путем либо лицензированного производства, либо заменой на отечественные аналоги. Как грибы после дождя стали появляться и наши отечественные фармацевтические производства, обновляться и расширяться старые. А там, где пока не смогли, то постарались локализовать производство иностранных препаратов на нашей территории, но с участием зарубежных фирм. На этом нас и подловили, воспользовавшись тем, что мы вздохнули спокойно, уповая на международную интеграцию в сфере производства лекарственных препаратов. Наиболее остро эта проблема встала при производстве инсулинов для поддержания больных сахарным диабетом. Страдающих этим заболеванием в России по предварительным подсчетам на сегодняшний день более восьми миллионов человек.
