"Тайна сия глубока есть"…
Ничего утешительного о состоянии здоровья Андропова американский профессор сказать своим советским коллегам не смог, но к общему мнению пришли. Теперь с Чазова, как с лечащего врача, скатился небывалый груз не только медицинской, но и политической ответственности.
"Диагноз и принципы лечения Андропова были предельно ясны. Подагра, которой он страдал несколько десятилетий, привела к полной деструкции обеих почек и полному прекращению их функции. Андропов, его окружение, в основном руководство КГБ, ставили вопрос о возможной пересадке почек. По мнению советских специалистов, это было невозможно и нецелесообразно, а учитывая состояние Андропова, выраженные атеросклеротические изменения сосудов, и опасно. Вот почему первый вопрос, который был поставлен перед А. Рубиным, был вопрос о возможности пересадки почек. Причем окружение Андропова просило, чтобы консультация проходила без участия советских специалистов, которые, по их мнению, могли оказывать определенное "психологическое", "коллегиальное" давление на А. Рубина в оценке состояния и рекомендациях методов лечения. Я понимал, что эта просьба исходит от Андропова, и просил А. Рубина быть предельно откровенным и беспристрастным. Мне понравилось, как он держался во время консультации — общительный, вежливый, очень пунктуальный и в то же время с чувством достоинства, присущим специалистам высокого уровня. Он полностью подтвердил правильность тактики лечения, избранной советскими специалистами, и отверг возможность пересадки почек".
Андропову, пораженному неизлечимыми недугами, оставалось жить полгода. Улучшения здоровья, даже временного, уже не наступило. Но именно в самом начале осени ему пришлось быть втянутым в грандиозный международный скандал, который стал самым громким и, к несчастью, печальным эпизодом его короткого пребывания у власти.
…В ночь на 1 сентября в советское воздушное пространство над полуостровом Камчатка вторгся иностранный самолет. Несмотря на многократные предупреждения, предусмотренные в таких случаях международными соглашениями, он на все поданные ему сигналы не отвечал. Все средства ПВО были приведены в боевую готовность, самолеты-перехватчики подняты в воздух. Понятно почему: именно там находились основные базы атомных подводных лодок Тихоокеанского флота, основной ударной силы нашего ракетно-ядерного щита. Было о чем тревожиться.
Меж тем самолет продолжал полет теперь уже над Сахалином, это был американский громадный лайнер "Боинг747", но ведь никто не знал, был ли он гражданским или военным. На выходе из нашего воздушного пространства на западном берегу острова Сахалин самолет-перехватчик выпустил две ракеты класса "воздух-воздух", пилот доложил на командный пункт: "Цель поражена". Обломки огромного самолета рухнули в море. Вскоре выяснилось, что это был пассажирский лайнер Южнокорейской авиакомпании с 269 членами экипажа и пассажирами на борту, совершавший рейс из Аляски в Сеул. Среди погибших оказался и один американский сенатор. А вот командир воздушного корабля, кореец, был, как скоро промелькнуло в печати, полковником спецслужб. Только вот неизвестно, чьих именно.
Кто непосредственно принимал решение о том, чтобы сбить самолет, до сих пор точно не известно, но в любом случае Андропов по конституции был Верховным главнокомандующим наших Вооруженных сил.
Ему официально доложили о случившемся утром 1 сентября, когда он проводил очередное заседание Политбюро, как оказалось — последнее в своей жизни, которой вскоре суждено было оборваться. Как всегда, рассматривалось множество вопросов: о созыве в ноябре очередного пленума ЦК и сессии Верховного Совета, о производстве самоходных колесных шасси и цветных телевизоров новых моделей, о мерах по обеспечению роста производительности труда, социально-демографическом обследовании населения, о торговле между СССР и Египтом, помощи Афганистану, о докладчике на торжественном заседании, посвященном 66-й годовщине Октябрьской революции, и многие другие вопросы.
Накануне заседания к Андропову подошел Устинов и сказал:
