* * *
В 1973 году Таня Кутельман и Лева Резник пошли в первый класс. Косички корзиночкой, белые банты, белые гольфы, белые гладиолусы у Тани, серый пиджачок, мешковатые серые брючки, красные гвоздики у Левы. У Тани на лице странное выражение — смесь восторга, недоумения и решимости не выпустить из рук тяжелого букета гладиолусов и не заплакать. Лева в школьной форме, в сером костюмчике, невозмутимый, нежный щекастый малыш, был уже не таким младенчески хорошеньким, чтобы называть его детским прозвищем Неземной, вместо теплых каштановых кудрей мальчиковая стрижка, такая короткая, что волосы казались совсем темными.
Фаина могла бы не учить Таню писать, оставить это учительнице первого «А» Коноваловой Ольге Николаевне, толстощекой крашеной блондинке, похожей на румяную пышку, присыпанную сахарной пудрой. Но Фаина хотела, чтобы ее дочь была успешной, — кричала, требовала, чтобы у буквы «д» хвостик был вверх.
В первом классе «а» школы № 206 писать и читать умела одна Таня. Не считая Левы, но Лева, как сказала Коновалова Ольга Николаевна, вне конкурса.
Первый раз в первый класс отмечали у Фиры.
…В этот раз обедали не в воскресенье, а в понедельник. Обед вне расписания был в честь Левы и Тани — этим утром для них прозвенел первый звонок.
Одновременно праздновали еще одно событие, — Кутельман получил приглашение на Международный математический конгресс.
Международный математический конгресс, самый влиятельный съезд ведущих математиков мира, созывался один раз в четыре года, последний конгресс проходил в Ницце, следующий будет в Канаде, в Ванкувере через год, в 74-м. Кутельмана пригласили прочесть доклад на секции математических проблем физики и механики. Приглашение на конгресс означало, что работа Кутельмана признана мировым математическим сообществом как наиболее яркая в своей области за прошедшие четыре года — есть что праздновать!
Повод для празднования был, с одной стороны, чрезвычайно значительный, с другой стороны совершенно смехотворный, — международный конгресс в Ванкувере будет через год, но Кутельмана на конгресс уже не пустили. Приглашение на конгресс пришло Кутельману на адрес университета, — на прошлой неделе вызвали в первый отдел и вручили, вернее, показали.
— Вы уж на нас не обижайтесь, — сказал начальник первого отдела, забирая у него приглашение и пряча в сейф.
Кутельман кивнул, — не обижаюсь.
Кутельмана не пустили за границу ни разу, ни на одну научную конференцию, приглашения копились в первом отделе университета, и он даже не обо всех знал. Кроме преподавательской и научной деятельности на матмехе, у Кутельмана было еще полставки по НИС, научно-исследовательскому сектору, в ЦНИИ Крылова. Несмотря на небрежное «полставки», теория оболочек, которой он занимался в институте Крылова, была не менее важная часть его научных интересов, чем кафедральные работы, возможно, более важная часть. Приложение теории оболочек — оборонная промышленность, это танки, самолеты, подводные лодки. У Кутельмана была первая форма секретности, самая жесткая. «Вы уж на нас не обижайтесь…» было нежным флером на грубой очевидности: обижайся-не обижайся, математика-еврея, имеющего отношение к оборонке, не выпустят НИ ЗА ЧТО.
— Ты мог увидеть Ванкувер… а следующий конгресс, возможно, будет в Париже. Я бы полжизни отдал, чтобы увидеть Париж… да и Ванкувер тоже… — мечтательно зажмурился Илья, и лицо у него стало как у Тани в ее первый школьный день, — восторг и недоумение. — Представляю, как тебе обидно…
Кутельман пожал плечами — Илья иногда ведет себя как ребенок! Разве дело в «увидеть»? Конференции — это возможность научного общения, а без научного общения не может быть полноценной науки. Ванкувер, Ницца, Париж… разве можно хотеть того, что ни при каких обстоятельствах невозможно? Ему никогда не увидеть ни Ванкувера, ни Парижа, ни даже Болгарии. Что они все заладили — обидно ли ему?..
— Обидно, досадно, но ладно… — ответил он словами Высоцкого.
Радость от приглашения на конгресс уже была пережита, — в кабинете начальника первого отдела, так что празднование выходило совсем уж формальным, — что праздновать, приглашение в сейфе? — и героем дня или героем обеда был не Кутельман, а дети, первый раз в первый класс.
