— Мне поручено сделать тебе предложение, — сказал рослый мужчина.
— Какое предложение?
— Церковь желает простить всех вас. Вам требуется лишь отдать папирус и принять обет молчания.
Калай увидела, как Кир недоверчиво качнул головой и тихо засмеялся.
— Скажите епископу Меридию, что никакого папируса не существует. И какой нам толк от ваших обещаний? По приказу церковников Меридий уничтожил целый монастырь… почти сотню монахов, посвятивших жизни Господу. Что для вас еще семь жизней?
Мужчины подобрались ближе. Калай разглядела их бледные лица.
— Центурион, мы знаем, что из всех лишь ты один умеешь драться. Если ты не сдашься, твои друзья погибнут по твоей вине. Ты этого хочешь?
Как ни старалась Калай, ее дыхание стало глубоким и хриплым. Воздух с шумом вырывался из ноздрей.
Из туннеля в дальнем конце пещеры появились три безмолвные тени. Они быстро заняли свои места у стен. Надо было им стать солдатами, а не монахами, подумала Калай.
Она услышала шорох ткани по камню, доносящийся снаружи, и поняла, что нападавшие пошли в атаку.
Покрепче ухватив кинжал правой рукой, она опустила его ниже и придвинула ближе к себе, готовая сделать выпад и вспарывающее движение вверх. С пятнадцати лет она знала, что никогда не следует заносить кинжал над головой. Противник может перехватить тебя за запястье, выкрутить его и с легкостью отнять нож. Гораздо сложнее защититься от ножа, если противник держит его низко и близко к телу. Но сейчас они могли войти, размахивая мечами, и тогда она останется без рук куда раньше, чем успеет нанести удар.
Кир поглядел на нее.
«Готова?» — спросил он одними губами.
Калай кивнула.
Но как только Кир поднял меч…
В пещере раздался дикий, нечеловеческий крик, от которого у Калай кровь застыла в жилах. Прежде чем она заставила себя сделать шаг на дрожащих, подгибающихся ногах, мимо нее пронесся огромный, как гора, силуэт, обрамленный развевающимися коричневыми лохмотьями. И исчез в плотном тумане.
— Ливни, нет! — закричал Варнава.
Замешкавшись лишь на мгновение, Кир, Варнава, Тирас и Узия рванулись вперед, следом за Ливни. Раздался металлический звон мечей… и новые крики.
Калай подобрала юбку и выскользнула наружу в клубящийся в лунном свете туман, пытаясь понять, что происходит. Она разглядела несколько стремительно движущихся фигур, блеск мечей. Дерущиеся смещались к берегу, в южную сторону…
Огромная рука в черной перчатке вынырнула из тумана и схватила ее за рукав, дернув так, что она упала. Калай сильно ударилась о землю, брыкаясь, размахивая руками и рыча от злобы, и тут увидела появившийся из тумана меч, острие которого остановилось у самого ее сердца.
— Пошевелишься — умрешь, — раздался резкий голос, но в нем слышалось и напряжение на грани паники.
Калай незаметно убрала кинжал в рукав и посмотрела на напавшего.
— Лежи тихо, ты, маленькая шлюха, или я выполню приказ и разрублю тебя пополам, — рявкнул он.
Слово «шлюха» было сказано по-латински.
Это был рослый мускулистый мужчина с темными с проседью волосами.
— Что тебе от меня надо? Я ничего не знаю!
С берега донеслись крики. Он глянул в ту сторону и, улыбаясь, присел на корточки рядом с ней. Оглядел ее, переводя взгляд с шеи на округлости ее груди. Одним молниеносным рывком развязал ее пояс, отбросив в сторону бронзовый кинжал и кошель. Взял одетой в перчатку рукой за подбородок и повернул ее лицом к себе.
— Теперь понимаю, почему он хотел заполучить тебя живой, — сказал он. — Ты хорошенькая штучка.
— Кто? Кто хотел заполучить меня?
Ее жилы будто наполнились огнем.
Если он хоть на мгновение зазевается…
— Вставай и пошли! Он тебя ждет.
Мужчина встал. Он держал меч обеими руками, нависая над ней.
Дрожащая и перепуганная, она принялась подниматься, стараясь не дать ему увидеть кинжал. Но видимо, он уловил отблеск серебряной рукояти.
— Брось сейчас же! — заорал он, кидаясь на нее.
Единственной его ошибкой было лишь то, что он слишком высоко поднял меч, замахиваясь.
Калай шагнула вперед, в мертвую зону, там, где ему было неудобно наносить удар мечом, и изо всех сил резанула кинжалом по груди. Лезвие рассекло ему грудь наискось. Туника распахнулась, прорезанная острым лезвием, точно так же разошлась в стороны и плоть. Калай почувствовала дрожание рукояти, когда лезвие заскользило по ребрам.
