– Дядя Орландо! – радостно закричала Мария. – Наконец-то ты пришел!
Он повернулся и подхватил ее на руки. Она обвила его шею маленькими ручками. Она была такой крошечной, легкой как перышко, но ее улыбка обладала целительными свойствами. Наконец он отомстил за нее и ее мать, как и обещал.
Почему же в его душе образовалась такая пустота?
– Ты ведь останешься, дядя Орландо? Хотя бы на лето?
Смущенно рассмеявшись, он поцеловал ее в нежную теплую щеку:
– Я останусь, Мария.
Он не может вернуться во Флоренцию, не сейчас. Он должен начать новую жизнь, ради себя и ради Марии, ведь она – единственное, что у него осталось.
Он знал, что больше никогда не увидит Изабеллу. И еще он знал, что холод, сковавший его душу, тот самый холод, что исчезал, согретый улыбкой Изабеллы, останется с ним навсегда.
– Ученики Боттичелли – всегда желанные гости во Фьенкосоле!
Синьор Салле, протеже Боттичелли, а ныне придворный художник правителя города, вел Изабеллу по длинному коридору, украшенному наполовину готовыми фресками. Несколько подмастерьев сновали по лестницам с палитрами и корзинами в руках.
– Как вы видите, работа еще не закончена, многое предстоит сделать. Его светлость желает украсить фресками весь дворец.
Изабелла подняла глаза и вгляделась в сцену, изображавшую пир. Древние боги в полупрозрачных одеяниях и лавровых венках собрались у стола, заваленного фруктами и заставленного кувшинами с вином, а меж них порхали пухлые маленькие купидончики. Это была яркая сцена, полная веселья и радости.
Аид был бы тут ни к месту. Как и она сама, в своем черном платье и с черной вуалью.
– Боюсь, меня нельзя назвать ученицей Боттичелли, синьор, – сказала она. – Я просто любитель. Мне повезло, что синьор Боттичелли оказал мне честь своей дружбой. Но я рада была бы помочь вам всем, чем смогу. Я могу смешивать гипс или тереть краски…
Синьор Салле рассмеялся:
– В письме говорится, что вы можете гораздо больше! Но прошу простить меня… Синьор Боттичелли уведомляет также, что вас постигла утрата и вам нужен покой и свежий воздух. Я вижу, вы в трауре.
– Благодарю вас. Мой кузен погиб во время… беспорядков во Флоренции. Я очень благодарна вам за теплый прием. Уверена, работа пойдет мне на пользу.
Работа… и обдумывание планов мести, как полагается Строцци. Изабелла понятия не имела, как подобраться к Орландо теперь, когда она была во Фьенкосоле, разве что он и сам скрывается здесь. Она мало смыслила в делах мести и со страхом думала о предстоящей миссии, но кто еще выполнит этот долг, кроме нее…
Она подошла к открытому окну и посмотрела во двор. Там двигалась целая процессия. Впереди шел правитель города – высокий мужчина с длинными седеющими волосами, выбивающимися из-под берета, в бархатном одеянии, скрывавшем сухопарую фигуру. За ним тянулась целая толпа. Фьенкосоле, может, и маленький город, но и в нем есть свои придворные и просители. В последнее время их полку прибыло за счет тех, кто бежал из Флоренции.
Да, правителю города явно приходилось нелегко.
Синьор Салле заглянул через ее плечо:
– Ах, вот и его светлость вернулся с охоты. Он непременно захочет встретиться с вами.
– Должна ли я переодеться? – спросила Изабелла, изучая роскошные шелковые платья придворных дам.
– Вы в трауре, синьорина. Все поймут вас. Его светлость захочет узнать последние новости из Флоренции.
Последние новости из Флоренции… Последнее, что Изабелла видела, покидая город в карете Катерины, – были тела, висящие на стенах дома Пацци. Кровь на мостовой. При одном воспоминании об этом к горлу подступала тошнота.
Теперь Катерина была в полной безопасности, в монастыре, и, верно, думала, что Изабелла уже на пути к отцовскому дому. Впрочем, так оно и будет, надо только сначала выполнить свой тяжелый долг.
А может быть, она тоже удалится в монастырь и проведет там остаток жизни, замаливая свои грехи.
Изабелла снова вспомнила Орландо, его улыбку, его спокойную сосредоточенность, когда он осматривал собор с хоров. Почему, ну почему он оказался совсем не таким, каким она его себе представляла? Почему он вверг ее в этот казавшийся бесконечным кошмар?
