Кроме того, Позняков вспоминался (двадцатью годами раньше процитированного интервью) Хенкину как «изобретатель способа избавления от трупов путем погружения их в ванну с кислотой». Ни Кудрова, ни более поздние исследователи не опознали здесь цитату из «Портрета Дориана Грея» (намек сексуальную ориентацию Познякова, а также на легенду о смерти генерала А.П. Кутепова, согласно которой в январе 1930 его убили в Париже, доставили труп в советское посольство и там растворили в ванне с кислотой; однако легенд о смерти Кутепова, вплоть до отправки его в Москву диппочтой еще множество). Именно Хенкин сообщает «истину» о гибели Марины Цветаевой (цит. по книге Р. Гуля «Я унес Россию»: «Оказывается, елабужский уполномоченный НКВД предложил Цветаевой "ему помогать", т. е. "доносительство", т. е. попросту "стать стукачкой ".Тут для Цветаевой выхода не было» .
Отрицательное мнение такого «специалиста» – отличная рекомендация. Хенкин не был репрессирован, даже не лежал в параличе – и спокойно уехал на запад, надо думать, с очередными заданиями.
…До поэзии ли в такой обстановке?
Однако все-таки вернемся к ней.
В папку с одной из тетрадей Познякова в фонде С. В. Шервинского в РГАЛИ вложен обрывок бумаги с записью карандашом:
«Позняков Николай Сергеевич. Гимназический товарищ С. В. [Шервинского], поэт, участник "Круговой чаши", крупный авантюрист, окончил жизнь на военной службе, более 10 лет лежал в параличе на иждивении института имени Карбышева. Скончался в чине майора».
Наконец-то прозвучало: ПОЭТ.
Между тем Кирилл Хенкин (вот уж точно крупный авантюрист, о прочем помолчим) поэтом Познякова не назвал (мог и не знать), а крупным авантюристом не назвал по очевидной причине: он его таковым не числил. И Хенкин-то знал, что Позняков репрессирован все-таки был.
* * *
На минутку оторвемся от собственно темы. Кудрова-то пишет Цветаевой. При чем тут Позняков?..
Марина Цветаева на допросе во французской полиции 22 октября 1937 года на один из вопросов ответила: «На одной из фотографий я узнаю также г-на Познякова. Этот господин, по профессии фотограф, увеличил для меня несколько фотографий. Он также знаком с моим мужем, но я ничего не знаю о его политических убеждениях и что он делает сейчас». И. Кудрова пишет в примечании к этим словам, что Позняков «учился вместе с Эфроном в гимназии». Поскольку нам известно, что Позняков учился вместе с поэтом, прозаиком и режиссером С. В. Шервинским, то «гимназия» тут не «какая-то», это – московская гимназия Л. И. Поливанова, одно из лучших частных учебных заведений России, где учились В. Брюсов, А. Белый, М. Волошин. Сохранилось и свидетельство от 4 (17) мая 1917 года, согласно которому в августе 1912 года Н. С. Позняков поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, через год был переведен на классическое отделение историко-филологического факультета; далее перечисляются прослушанные им курсы и пройденные испытания. Это, кстати, единственный источник, в котором фигурирует точная дата рождения Познякова – 11 (23) февраля 1893 года.
Наиболее ранние из сохранившихся стихотворений Познякова датированы 1910 годом; в 1913 году мы обнаруживаем среди участников коллективного сборника «Круговая чаша»: там приняли участие десять московских поэтов – А. Ильинский-Блюменау, В. Мориц, Л. Остроумов, Н. Позняков, Д. Рем, А. Романовская, А. Сидоров, К. Чайкин, С. Шервинский и В. Шершеневич.
В отзыве И. Кудровой Позняков фигурирует как «крупный авантюрист», но информация сообщается ценная: «…вовремя первой мировой войны сотрудничал в Красном кресте. В годы гражданской войны – в Белом движении. В Париже имел фотоателье. Вместе с К. Б. Родзевичем и В. В. Яновским "работал по связи с троцкистами ПОУМ" («Рабочая партия марксистского единства»; надо отметить что сведения эти проверить негде . – Е.В.) в период гражданской войны в Испании, что позволяет предположить какое-то участие и в расправе над руководством ПОУМ в 1936 году». Последнее предположение мы комментировать не можем за отсутствием данных, но география перемещений Познякова в эмиграции прослеживается в подписях и датах под стихотворениями: 1919 – Стамбул, 1921 – Рим, 1922 – Берлин, 1925 – Париж. По косвенным данным можно судить, что между 1926-1934 годами Позняков пережил большую любовь – и закончилась эта любовь гибелью его возлюбленного (мотоциклетной катастрофой); другу и на смерть друга будущий советский агент (?) писал стихи по-французски и по-русски. В 1938 году он на некоторое время оказывается в Испании. В 1939 году «репатриируется» в СССР. Кудрова продолжает: «По возвращении в Москву (1939 год) вел работу среди бывших республиканских бойцов Испании. Умер в шестидесятых годах на родине, избежав ареста».
