- Окер, борьба очистит нас, Сила снова будет с нами, как раньше. Борьба, быть может, продлится века, но мир станет чист. И мы очистимся вместе с ним. Ты видишь этих людей? Они были такими же тысячу лет назад. Близость Этар сохранила их. Надо сражаться. Это единственный выход. Сила ведет мир к Свету. Мы многократно удлиним этот путь, если отступим. Но отступать нам нельзя. Сколько можно прозябать в сумеречных мирах!.. Надоело!
- Тебе легко говорить, ты не бродил по пустому лесу. Хорошо, ну а что там, в Эманде? Они ищут меня?
- Да. Тебе нельзя там появляться. Лучше бы где-то укрыться. И вот еще что... Окер, я даже не знаю, как тебе сказать...
- Кто-то из моих близких попал в беду? Я даже догадываюсь, кто именно... Элас?
- Да. Он покушался на королеву... Эмарк рассказал, как знал, всю историю несчастного Эласа.
- И после этого ты говоришь, что мне нельзя там появляться? - Окер странно засмеялся. - А где же мне еще быть? Эзель говорил, что Эласа замучили до полусмерти. А я, значит, должен где-то сидеть и прятаться?
- Ты должен поправиться по крайней мере.
- Раны заживают так медленно... Ну, положим, еще на неделю я мог бы задержаться в Сарче. Здесь достаточно глухо, чтобы ничего не опасаться. Но потом надо перебираться на равнины. Ты можешь несколько дней побыть со мной? Боюсь, мне понадобится помощь, и не хотелось бы просить чужаков.
- Да. На самый крайний случай мой слуга знает, где я. Он найдет способ переправить весть.
- Слуги теперь ненадежны. Даже Зов Покорности на них не действует... Может быть, мы с тобой что-нибудь придумаем за эти несколько дней. Я начинаю склоняться к мысли, что, быть может, стоит попробовать вести эту войну по людским правилам.
- Почему?
- Потому что нам важно любой ценой укрепиться и отстроить заново ту твердыню, которая раскололась. Эманд - глыба кремня, ты помнишь? Сейчас простолюдины все заодно, мы же, напротив, разобщены, потому что запуганы. Мы должны все изменить. Нам следует сплотиться, а люди пускай боятся.
- Я понимаю.
- Этого можно добиться, используя человеческий опыт и все те средства, к которым в борьбе за власть прибегают люди. Обман, интрига, яд, подкуп. Если наши слуги продажны, почему не подкупить королевских? Если королевские фавориты хитры и коварны, почему наши дети должны сохранять благородство духа?
- А это не опасно для... для нас самих же? Мы не изменимся?
- Мы уже изменились, ведь изменился мир. И потом, разве мы намерены убивать невинных? Нет, мы хотим отомстить убийцам. Это по крайней мере справедливо, Эмарк.
- Я согласен с тобой. Об этом надо серьезно подумать.
Гости съезжались в Цитадель на ночной праздник, съезжались еще засветло. Улицы на два-три квартала перед мостом были запружены золочеными возками, эскортами, носилками. Весь этот водоворот втягивал потихоньку в Цитадель экипажи, с помощью умудренных опытом лакеев и маршалков размещались в многочисленных дворах. Всюду горели плошки, обливая оранжевым светом гостей в златотканых густо-красных, шафранных, коричневых или сливочно-белых одеждах зеленое и синее тут меркло, превращаясь в серое или черное, серебро тускнело. Покачивались головные уборы куртизанок, белели их обнаженные плечи. Ходуном ходили плюмажи на шляпах раскланивающихся мужчин. Шум и смех слышались отовсюду. Белые мраморные лестницы щедро освещались канделябрами. Золотая бахрома полотнищ с вытканными на них изображениями зверей мерцала и шевелилась в теплом сквозняке. Все обещало хмельную, веселую ночь, полную игр и непристойных шалостей, вспоминать о которых приятно и мужчинам, и женщинам, если они не ханжи.
С верхних этажей полилась музыка, и гости двинулись в залы. Попарно шли, нетерпеливые мужчины в блестящих парчовых камзолах и манерные дамы с потупленными глазами, соревнуясь друг с дружкой в том, кто изящнее поднимет руку, подбирая юбку. Немногие из них были верны своим мужьям и женам. Все это сборище болталось целыми днями по залам, состоя у кого-нибудь в свите. Такие назначения подписывали не глядя, доставляя облагодетельствованному зримую честь и даровую кормежку. За это требовалось беспрекословно подчиняться приказам сильных, которых можно было перечесть по пальцам. И когда эти сильные появлялись, толпа расступалась перед ними и в едином порыве склоняла оперенные и увенчанные головы.
