Джуд почувствовала ужас оттого, что Лука так жестоко мог обращаться с женщиной, которая столько пережила. Где было его сострадание? Она инстинктивно протянула руку в успокаивающем жесте и выступила вперед, несмотря на явное недовольство и протест Луки.
Она уже хотела положить руку на плечо потрясенной женщины. Но тут та подняла голову. Никогда в своей жизни Джуд не видела во взгляде человека столько желчи и ненависти. От неожиданности Джуд отступила, столкнувшись с Лукой, который тут же обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Он думает, что сможет заткнуть мне рот. — Тонкие губы злобно улыбнулись. — Пусть не рассчитывает на это. Я отомщу ему за мою девочку! Я расскажу твоей драгоценной невесте, кого она выбрала в мужья, и никакие угрозы не остановят меня. Только ради моей внучки я молчала до сих пор.
Какое-то время Лука глядел в бледное напуганное лицо Джуд, словно стараясь запомнить этот момент.
— Джуд, не слушай ее, она — ядовитая змея.
— Я вижу лишь то, что она сильно расстроена.
— Он рассказывал тебе о моей доченьке… о Марии?
Джуд оттолкнула руку Луки, который хотел ее удержать.
— Лука говорил мне, что у нее была послеродовая депрессия.
— И, конечно, он убедил тебя, что именно поэтому она покончила жизнь самоубийством? Доктора тоже так говорили. Но он подкупил их! — Женщина зло ткнула пальцем в сторону Луки, который отстранение отошел в сторону.
— Ужасно, — проговорила Джуд. Ее глаза наполнились слезами. Конечно, для бедняги потеря дочери стала огромной трагедией. Отсюда и обида, сопровождаемая жестокими обвинениями.
— Самое трагичное, что ее соблазнили в семнадцать лет и она сразу же забеременела.
— Ей было семнадцать? Но как же так можно? Джуд повернулась к Луке, ожидая его объяснений.
Он молчал, и это повергло ее в ужас. — Семнадцать лет… А тебе было… Сколько?
— Он был старше ее на восемь лет! Но мы узнали, кто отец ребенка, лишь когда она умерла. Мы нашли ее дневник. Там все было написано… как он обольщал ее и как бросил, когда она объявила ему, что беременна.
Джуд чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
— А теперь, — продолжал назойливый голос, ворчливо и зло, — он хочет забрать у меня ребенка, от которого сам когда-то отказался.
— Лука, скажи ей. — Джуд схватила его за руку и умоляюще заглянула в каменное лицо. — Ведь все это не правда.
— Пойди и позови Лорана, Джуд. Его мать пьяна.
— Скажи ей, Лука! — В голосе Джуд зазвучали истерические нотки.
— Валентина никогда не была нежеланным ребенком, а в остальном тебе придется довериться мне.
— Довериться тебе? — машинально повторила она, словно не поняла его слов.
— Брак строится на доверии.
— Значит, я должна слепо поверить тебе, что ты не сделал ничего плохого? Очень удобная позиция, — согласилась Джуд. — Кстати, если уж речь зашла о браке, должна тебе напомнить, что наш брак основывается… — она проглотила горький комок, — он основывается на лжи.
На его скулах заиграли желваки.
— Вначале так и было, — сухо согласился Лука.
Джуд отрицательно покачала головой. Он сказал то, что она все это время так ждала от него услышать, но было уже поздно.
— Ты не отрицаешь, что Марии тогда было Семнадцать лет?
— Как я могу это отрицать?
Она внимательно изучала его лицо, но не видела на нем и следов раскаяния или вины. Нельзя было понять, сожалеет ли он о том, что совершил, хочет ли загладить свою вину. Мне никогда не узнать правды.
Остается лишь довериться ему — и все? Должно быть, Лука считает, что для него закон не писан, что он может действовать, как пожелает, невзирая на общепринятые нормы морали.
— Сильный человек признает свои ошибки. Лука.
Я хочу услышать твою версию.
Он скривил губы.
— Очень мило с твоей стороны.
Это переполнило чашу терпения Джуд.
— Как ты смеешь надсмехаться надо мной? Ты ни в чем не раскаиваешься, я правильно поняла?
Она чувствовала отвращение к нему, а также к себе — за то, что она полюбила его.
Джуд повернулась и пошла прочь. Она слышала, как он окликнул ее по имени, но так и не остановилась.
Не видя ничего вокруг себя, она кое-как добралась до башенной комнаты, куда были перенесены все ее вещи. Никто не попался ей по пути. В комнате все было подготовлено, горели свечи. Кровать была разобрана.
