И то, как мы ведем себя, очень странно. С одной стороны, в действительности мы не думаем, что будет катастрофа. Мы расколоты. Мы знаем это. Мы признаем это на рациональном уровне. Но затем вы выходите: светит солнце, трава зеленеет, неужели что-нибудь может произойти. В то же время — такова идеология повседневной жизни, — чтобы сделать нашу совесть чистой, вы обратили внимание, как нас шантажируют на бытовом уровне: «Ах, ты выбросил газету. Нет, ты должен поднять…»
Да, я утверждаю, что мы приближаемся к некоторой нулевой точке. Мы должны действовать. Если нет, то я не хочу жить в обществе, которое будет, скажем, через двадцать лет.
В эти экономически тяжелые времена мы разворачиваем военные действия, наша администрация разворачивает военные действия в Афганистане и Пакистане.
Ну, это первая забавная вещь, что, хотя Кейнс и не в моде сегодня, уже со времен Рейгана и по сей день наша экономика де-факто, несмотря на всю либеральную риторику, работает по-кейнсиански. Поэтому, я думаю, первое, что нужно сделать, — это разоблачить неолиберализм как идеологию. Неолиберализм — это уж точно не то, что действительно происходит сейчас в экономике. У нас нет неолиберализма. У нас есть очень сильное государство, которое все больше и больше вмешивается в экономику. Мы живем в другом мире. Это мое первое замечание.
Мое второе замечание касается Афганистана. Конечно, это была катастрофа, но это действительно трагическое затруднительное положение потому, что мы, Запад, своими действиями создали ситуацию, из которой теперь просто так не выпутаешься. Посмотрите, на Афганистан: я достаточно стар, чтобы помнить, как сорок лет назад Афганистан был, возможно, наиболее терпимой на Ближнем Востоке мусульманской страной, с прозападным королем технократом, очень сильной местной коммунистической партией и так далее.
И мы знаем, что потом произошло. Коммунистическая партия пыталась прийти к власти. Она это сделала. Когда коммунисты начали терять влияние, вмешался Советский Союз. Тогда американцы поддержали исламских фундаменталистов. Другими словами, нужно всегда иметь в виду следующее: Афганистан — это не дремучая фундаменталистская страна, которую мы должны просветить. Афганистан был вполне приличной, толерантной страной. Его фундаментализация — результат включения в глобальную политику. Мы, глобальная либеральная система, порождаем фундаментализм.
И поясните, особенно для молодых людей, которые не знают, о чем вы говорите, ваши слова о том, что американцы поддержали фундаменталистов, когда вмешался Советский Союз и…
Я думаю, что одним из основных источников проблем не только Афганистана, но и Пакистана, Саудовской Аравии — так называемых ближневосточных проблем, борьбы с исламским фундаментализмом, является то, что, как все мы знаем, где-то в конце 50-х, особенно 60-х, 70-х годов, не только США, но и Запад в целом совершил катастрофический стратегический просчет. Они думали, что главной опасностью являются — потому что ими могут манипулировать коммунисты — все светские левые, и что стратегически правильный ход заключается в поддержке, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, религиозных фундаменталистов. Поэтому очень трудно найти сегодня одного из этих великих парней из Оси зла, который не был бы, если не прямым агентом ЦРУ, то, по крайней мере, тесно с ЦРУ связан. Никогда не забывайте, Обама бен Ладен появился, когда Запад поддержал…
Усама бен Ладен.
Извините, что вы сказали? Обама. Я очень извиняюсь. Я до сих пор со всей симпатией и уважением отношусь к президенту Обаме.
Но, вы знаете, это парадокс. Опять же тот же случай, что и с этими новые правыми противниками иммигрантов. Мы, либеральное большинство, породили фундаментализм не только в некотором глубоком смысле как реакцию на крайности либерального капитализма или любого другого капитализма, но часто мы в буквальном смысле создавали фундаментализм. Мы не имеем права относиться к нему высокомерием: «О, Боже мой, какие же примитивные бывают люди». Извините, но прежде, чем мы туда влезли, их там не было.
