Господи Боже, Спасителю наш! Боже правосудный и многомилостивый! Не вниди в суд с рабами Твоими! Отврати гнев Твой, праведно на нас движимый! Удержи меч Твой, готовый посещи нас! Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою; недостойны мы милости Твоей! Но не ради нашей грешной молитвы — ради молитв Пречистой Матери Твоей и святых угодников Твоих, наших братии по плоти — смилуйся над нами, прости нас и помилуй, помилуй, помилуй! Аминь.
Наше духовное сиротство и бездерзновение веры
Еще на заре христианства один вдумчивый философ-христианин сказал, что душа человеческая по природе христианка. В самом деле; отчего так тоскливо живется на свете в наши смутные, безверные дни? Не оттого ли, что все дальше и дальше улетают от нашего сознания истинные христианские идеалы? Не оттого ли, что мы все больше и больше духовно сиротеем? Оглянешься назад, вспомнишь сравнительно недавнее прошлое: Митрополиты Филарет премудрый и Иннокентий препростый — московские, Филарет милостивый, Филофей-подвижник и другие — киевские, святители-затворники Феофан и Иеремия, старцы-подвижники Макарий и Амвросий Оптинские, Варнава Гефсиманский, Иероним и Макарий Афонские, пастырь-молитвенник о. Иоанн Кронштадтский... и много-много других имен, с любовью произносимых православным народом русским. И тепло было на душе сознавать, что они с нами и мы с ними, что во всяком горе можно прибегнуть к ним, в простоте сердца поведать им свои думы, заботы и недоумения, в уверенности, что получишь у них и ответ, и успокоение. А теперь где они — сии светлые носители Духа Христова, сии светочи веры православной? К Богу ушли. А мы осиротели. Может быть, да, конечно, это так и есть: без праведников свет не стоит. Может быть, и теперь есть рабы Божии, за грешный мир молящиеся, но как-то мало слышно о них, будто не открывает их нам Господь за недостоинство наше... И грустно, и сиротливо себя чувствует православный русский человек. И душа просит общения с теми, которых уже не видно среди нас; и идешь в храм Божий, как в дом Отчий, чтобы согреть свою скорбящую, томящуюся духовным одиночеством душу: ведь там — врата небесные, там можно всегда войти в благодатное общение с теми, по ком грустит сердце.
И счастлив ты еще, русский православный человек, что там, на небе, у тебя столько родных тебе по плоти святых Божиих, которые с такою любовью смотрят на тебя с высоты небесной, молятся за тебя, с готовностью принимают твою слабую молитву и несут ее к Престолу Всевышнего! Только не оскудела бы твоя вера, а их любовь неоскудеваема! Счастлив ты, брат мой возлюбленный, что можешь не только взирать на святые лики их здесь, но в разных уголках твоей родной Руси можешь с любовью и детской простотой припадать и к нетленным останкам их, и у подножия их выплакивать горе твое, оплакивать духовное сиротство твое!
И царственный град св. Петра не лишен благодати сей: здесь почивает святыми костями своими один из величайших печальников за землю Русскую — благоверный Великий Князь Александр Невский. Подходишь к его блистающей сребром гробнице и невольно повторяешь этот чудный тропарь: «Познай свою братию, Российский Иосифе, не в Египте, но на небеси царствующий, благоверный княже Александре, и приими моления их!..»
Повторяешь устами и сердцем, а совесть тихо шепчет тебе: но можем ли мы, теперешние русские люди, вправе ли называть себя его братиями? Познает ли он нас? Что осталось в нас сходного с ним и с теми русскими людьми, которые жили в его время и страдали с ним за родную землю? Там — беззаветная любовь и сыновняя преданность родной Церкви православной, здесь — холодное равнодушие к ее судьбам, непростительное пренебрежение к ее заветам и уставам; там — готовность умереть за святую веру православную, здесь — полный простор для всех ересей и расколов до безбожия и богохульства включительно; там — умилительно-трогательная любовь к родной матери-земле, здесь — возмутительное презрение к заветным святыням русского сердца — до измены Отечеству... И скорбно, безмолвно никнешь грешною главою у священной раки, и слово молитвы смолкает на грешных устах...
