Апостол Павел пишет о чудесном явлении: Знаю о таком человеке (только не знаю – в теле или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2 Кор. 12: 3–4). И это пишет великий тайновидец! Между прочим, сейчас появилось множество людей, которые уверенно, в подробностях описывают различные явления и даже сны, «открывая» людям «тайны» иного мира. Но не глупость ли и не дерзость – пытаться описать человеческими словами то, что апостол счел неописуемым? Не зашел ли в тупик католический Запад, стремясь вербализовать или описать при помощи человеческих эмоций надмирные реалии?
И не слишком ли мы ему в этом начали подражать?
Вспомним об апофатическом пути православного богословия. Задумаемся: не достаточно ли нам лишь намека, мимолетного благовония, невербального резонанса в нашей по образу Божию созданной душе для того, чтобы уловить дыхание Неба? Если кто услышит глас Божий таким образом – пусть благодарит Его. Но не стоит, наверное, пытаться сразу принизить это ощущение при помощи человеческих понятий и образов. Ведь неизреченные Небесные слова «человеку нельзя пересказать»… И сейчас мы можем видеть лучший мир только как бы сквозь тусклое стекло, гадательно. Лишь в иной жизни, увидев его лицем к лицу (1 Кор. 13: 12), мы сможем понять, как были нелепы, если пытались выразить невыразимое.
* * *
Говоря о христианской этике, светские журналисты, политики, а подчас и священнослужители постоянно упоминают Десять заповедей Моисеева закона. Словно и не было Нагорной проповеди! Словно и не говорилось нам: Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, <…> всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал, <…> не противься злому, <…> любите врагов ваших (Мф. 5: 22, 28, 39, 44)! Сводить христианскую нравственность к ветхозаветной – это все равно что рассуждать о новейших компьютерах, приводя в пример стародавние ЭВМ с перфокартами. Часто, слишком часто, говоря об этике, мы на самом деле ставим в пример ту самую «праведность книжников и фарисеев», о которой Сам Господь нам сказал: если ваша праведность не превзойдет ее, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5: 20). Христианский нравственный идеал – это не удобная для повседневных нужд житейская мораль, не «правила человеческого общежития» вроде работ Дейла Карнеги. И уж тем более не горделивая самоправедность. Это решительный, радикальный призыв к святости – той, что отсекает саму мысль о грехе. Проповедниками именно этого призыва нам надо быть.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) отличал евангельские добродетели от «добродетелей нашего падшего естества» и писал: «Величайшие добродетели падшего естества нисходят во ад». «Хороший человек» мира сего – воспитанный, помогающий ближнему, не задающий лишних вопросов, выполняющий все писаные и неписаные законы, верящий «во что-то где-то там» – праведности книжников и фарисеев не только не превосходит, но и не достигает. Его нравственный идеал нельзя назвать христианским, а значит, истинным. И нам не следовало бы под этот идеал подстраиваться. Не забудем, что отвержение Его истины, Его учения Господь прямо связывает с диавольским действием. Древним иудеям, даже уверовавшим в Него (Ин. 8: 31), но сомневавшимся и не понимавшим Его речи (Ин. 8: 43), он говорит: Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего (Ин. 8: 44). K апостолу Петру, пытавшемуся «отговорить» Его от крестного пути, Христос обращает те же слова, которые Он сказал на горе искушения: Отойди от Меня, сатана (Мф. 16: 23)! Помня это, мы должны быть особенно чуткими к любой попытке принизить, «опростить», «инструментализировать» Евангелие, приспособить его к духу этого мира.
* * *
Многие, включая и некоторых священнослужителей, говоря о христианской нравственности, сводят ее к отношениям между людьми. «Не делай другому того, чего не желаешь себе» – этого, дескать, и довольно. Да, Господь говорит: Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними (Мф. 7: 12). В этом «закон и пророки», но отнюдь не вся библейская этика. Из ветхозаветных Десяти заповедей первые четыре – об отношениях с Богом. Нагорная проповедь предостерегает от грехов против ближнего. Но еще больше там говорится о правильном устроении религиозного чувства, о внутренней чистоте от блудных мыслей и стяжательства. Говорится там и об истинной вере:
