Объяснить произошедшее он не мог. И не хотел ничего объяснять. Все случилось. И навсегда осталось в его памяти, как чудесный сон.
— Хорошо, что ты не куришь. Не люблю, когда мужчина сразу убегает от меня, чтобы покурить. А потом возвращается, весь пропахший табаком и сразу лезет целоваться, — расслабленно и очень довольно сказала Майя и тут же обняла Илью.
— Вообще — то я курю. Только очень редко.
Майя немного разочарованно вздохнула. Потом поднялась с кровати и ушла на кухню.
— Кофе будешь? — спросила Майя.
— Буду. Одну ложку кофе и две сахара. Кстати, я тебе конфеты принес.
Илья поднял с пола свой пакет, развернул его и удовлетворенно достал сладости. Никто не наступил на них и не пнул ногой в порыве страсти.
— Какой ты умничка! Иди на кухню, чайник вот-вот закипит. Только одеться не забудь!
Илья не без сожаления одел шорты и футболку. Потом взял кулек с угощением и прошел в соседнюю комнату.
Кухня была очень длинной, вдоль ее правой стены находилась незамысловатая мебель. Стол, пара шкафов с посудой, какие — то полочки непонятного назначения. Холодильник, по виду — совсем недавно купленный. Еще на кухне стояла старая советская газовая печка — из тех, что несмотря на небольшие размеры весят, наверное, больше полтонны.
Илья подсел к Майе. Прямо на голое тело она одела домашний халат и сейчас укуталась в него, словно стеснялась недавнего разврата.
— Ты живешь с кем-то? — спросил Илья.
Майя не спешила начинать разговор. Она рассматривала Илью грустными глазами.
— Раньше жила. С мужем. Сейчас только встречаюсь. Есть у меня пара знакомых, навещают иногда…
— А почему с мужем рассталась, если не секрет?
— Никакого секрета. Самая банальная причина, половина семей из-за этого расходится — запил муж. Бухать начал. У нас хотя бы детей не было, легко разошлись. На некоторых своих подружек смотрю и слезы наворачиваются.
Мужик, вроде, и есть. Даже греет в постели иногда. Вот только, единственное важное дело для них — выпить, забыться от жизни своей никчемной. И надоевшей. Очень быстро они превращаются не в человека, а в декорацию. Манекен человека, внутри которого поселилась серая тень. А в тебе есть жизнь, ее много. Я чувствую это.
— На самом деле, я тоже не подарок.
— Вижу. У тебя даже телефона мобильного нет! Словно не от мира сего.
Илья только усмехнулся. Если нет мобильного телефона и постоянного доступа в Интернет, уже «не от мира сего». Сейчас для него мобильный телефон — опасен. Он, блин, не на курорте отдыхает!
Майя увидела его усмешку и еще больше расстроилась.
— Все вы в этот лагере — легкомысленные. С настоящими трудностями никогда не сталкивались, поэтому выдумываете их. Настоящие трудности, это когда приходит счет за «коммуналку», а денег, чтобы его оплатить — нет. Вообще нет. Даже продукты скоро покупать будет не за что. А муж в это время приводит домой очередную пьяную компанию и требует денег на выпивку.
Ты думаешь, как на вас всех смотрят? Я скажу тебе — как на умалишенных. Блаженных.
Илья удивленно посмотрел на свою новую приятельницу, а она уже вошла в раж.
— Думаешь, всерьез вас кто-то воспринимает? Нет, конечно. Все ждут, когда вам надоест «играть» во все это. Дети. А вокруг настоящая, реальная жизнь. Только такие, как ты, стараются не замечать ее.
— Это плохо?
— Конечно плохо — для вас самих. Вы живете в вымышленном мире. Мире своих идеалов и «врагов». Когда придет время, вы с ужасом увидите вокруг себя обычную, ежедневную борьбу за существование. Когда это случится, вы станете обычными людьми. С серой тенью на месте сердца.
— Что хорошего в этом?
— Нет вокруг ничего хорошего. Нет и никогда не было. Когда ты поймешь это, тоже станешь серым. Таким, как все.
На небольшой, скромно обставленной кухне, установилась тишина. Бушующая совсем недавно страсть ушла, словно и не было ее. Илья вдруг вспомнил, что ему нужно встречать автобус с Черным и его друзьями. Майя тоже была погружена в свои мысли.
Ситуацию спас очередной покупатель. Из окна кто-то настойчиво начал требовать хозяйку. По быстрому попрощавшись, Илья вышел через дверь и, когда покупатель ушел, покинул дом с гостеприимной хозяйкой. Приходить сюда еще раз он уже не хотел.
