— Ален, а вы номерами телефона не обменивались? — по возможности деликатно спросил я. Необходимость задавать такие вопросы вызывала отвращение, но если они общались по телефону, это можно отследить и уже разматывать цепочку дальше. И тогда уж лучше нам самим обратится в полицию, а мне об убийстве человека лучше помалкивать. Ведь об этом не знает даже Рус. Но появление в таких историях никому из нас не сулило ничего хорошего. Даже если полиция, не будет пытаться повесить на нас всех собак, и команда Главаря (если хоть один из них ушел оттуда живой) не заинтересуются свидетелями, то огласка все равно навредит нам. И все же я окончательно еще не решил, действительно ли не стоит идти в полицию. Если наше участие во всей этой истории станет известно полиции не от нас, то тут уж точно проблем не оберешься. Да и черт возьми, совесть подталкивала пойти и все рассказать. Ну, не так уж и все, убийство — моя тайна. И она меня уже жгла и давила изнутри. Я хотел рассказать ее кому-нибудь, что бы мне сказали, что я сделал правильно, что у меня не было выбора, что это и вовсе был не человек. Но я то чувствовал в себе силы молчать. Но справятся ли остальные? Если мы решим сохранить все в тайне, то за друга я спокоен, Лейсан почти ничего не знает и в любом случае, она тоже сдержится. А вот в подростках я сомневался. Если Аленка при желании сможет поговорить с братом или с Лейсан, с которой они дружны, или даже со мной, то с кем поговорить Сергею? С кем поделится всем тем, что его гнетет. Ему будет тяжело, и что он сделает? Может расскажет маме или отцу, может пьяный или обкуренный расскажет друзьям, или вообще случайному знакомому, а возможно будет молчать. Уверенности в них у меня не было, но попытаться убедить всех молчать стоило.
— И что дальше будет? — спросил Сергей, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Вот это мы и должны сейчас решить — с неохотой я приступил к переносу своих взглядов на окружающих.
— А может не пойдем в полицию — с надеждой предложил подросток.
— Да, я тоже предлагаю не обращаться в органы — поддержал его я. То что эта идея была озвучена не мной — хорошо, но, боюсь, слова эти в его уста вложил лишь страх, и ни капли рациональности. Попробуем подбодрить их:
— Все мы взрослые люди и каждый вправе решать сам за себя, но нам лучше держаться вместе. Поэтому если будет принято решение не рассказывать никому о случившемся, то все должно остаться среди нас. Если у кого-то возникнут проблемы или сомнения, он идет с ними к кому-то из других посвященных. У каждого из нас есть друзья, но и им не стоит ничего знать. Ребят, все серьезно, поэтому нельзя грузить остальных, вряд ли вы найдете поддержку в ком-то кроме тех, кто собрался в этой комнате.
Речь была рассчитана главным образом на слабые звенья нашей компании. Козырей нет, поэтому лучше высказаться первому, тогда другим проще присоединить свой голос, чем предлагать что-нибудь самому. Может это и не самая верная тактика, но для запуганных людей, она должна подойти неплохо. Кроме того, я пытался указать на некий круг людей связанных одной тайной, и тут я вступал на тонкий лед. Наверно, подобные слова подбирают начинающие оккультисты, вербуя последователей. А Аленка и Сергей показали, что это им интересно и они умеют хранить тайны. Но в тоже время, это едва не привело их на жертвенный алтарь и теперь возможно будет вызывать настоящий протест. Что ж посмотрим.
Произнося речь, я поглядывал всем в глаза, ожидая хоть слабого отклика и только находя его, переходил к следующему. Лейсан понимала все меньше в происходящем и если бы рядом не было Руслана уже давно заставила рассказать ей все в мельчайших подробностях. Но чувствуя, что сейчас не время, лишь молчала, беспокойно поблескивая глазами. Аленка слушала мой нескладный монолог внимательно, но пока никак не выражала своего мнения, верно ожидая, что скажет брат, если и был у них временный разлад в отношениях, то сегодняшняя ночь с ним покончила. Я чувствовал, что она не против моих слов, но если Рус скажет, что надо сделать по-другому, она ему доверится, как и Лейсан. Зато в лице Сергея я нашел своего верного сторонника. Он даже облегченно выдохнул и чуть ожил. Ему предложили выход и помощь, его не собираются бросать один на один с проблемами, на его губах, даже заиграла слабая улыбка. Оставался еще один слушатель, и как нестранно его я опасался больше всех. Я не понимал, что скажет Руслан, чувствовалось в нем напряжение, но пока ни одобрения, ни порицания разглядеть в нем не удалось. Вроде бы нейтральное выражение лица, но вот глаза. Черт, всегда не понимал, как люди могут читать по глазам мысли другого человека. Мне всегда больше удавалось читать голос собеседника, а вот в распознание эмоций по глазам я слабо верил. Если только под это понятие не подводить еще и брови, веки и тому подобное, что все же позволяет судить об эмоциях. Но сейчас я, черт возьми, был уверен, что глядя в глаза Руслана я чувствовал ход его мыслей. Точка зрения о том, что надо делать с копами у него уже давно появилась, и пока все обдумывают мое предложение, он думает, почему я так себя веду, почему взял дирижерскую палочку, а не молча выслушал всех и лишь потом заговорил. Он пытается понять, почему для меня так важно молчание ребят. Нервы совсем не к черту — от взгляда друга у меня побежали мурашки. Я не опустил глаза, все также держал его взгляд, я не пытался взглядом сказать ему что-нибудь, просто ждал. Он отвел глаза и посмотрел на ребят.
