Дочитав письмо, Джулия посмотрела на мужа.
— Я думаю, она удивительная женщина. Такое милое, милое письмо. Ты знаешь, я... разумеется, только изредка... немного волновалась из-за нее. В конце концов, мне бы не хотелось потерять тебя после десяти лет, прожитых вместе.
Когда, возвращаясь в Афины, они сидели в такси, она спросила: «Вы были счастливы в Напуле?»
— Да, полагаю, что да. Я не помню, но все было по-другому.
Шестым чувством влюбленного он почувствовал, как она отдалилась от него, хотя их плечи по-прежнему соприкасались. Солнце все еще заливало асфальт, их ждала сладостная сиеста, а между тем...
— Что-то не так, дорогая? — спросил он.
— Да нет, только... ты думаешь, придет день, когда ты скажешь об Афинах, как только что сказал о Напуле? «Я не помню, но все было по-другому».
— Какая же ты у меня милая дурочка. — Он поцеловал ее. Тут они прижались друг к другу и обнимались на заднем сидении такси до самых Афин, а когда автомобиль влился в густой уличный поток, Джулия чуть отодвинулась, выпрямилась, поправила волосы. «Пожалуй, холодным тебя не назовешь», — промолвила она, и он понял: все наладилось. Если у них и возникали разногласия, то лишь на минуту, и виновата в этом Джозефина.
Когда они поднялись с кровати, чтобы пойти обедать, она сказала: «Ты должен написать Джозефине».
— О, нет!
— Дорогой, я понимаю твои чувства, но она прислала замечательное письмо.
— Ладно, пошлю ей открытку.
На том и порешили.
В Лондон они вернулись осенью, приближалась зима, во всяком случае, дождевые капли на асфальте сразу же застывали. Картер и Джулия уже забыли, как рано зажигаются в Англии уличные фонари, по пути попадались только заводы: «Жилетт», «Лукозейд», «Смитс крипс», а вот Парфенона нигде не было видно. При виде рекламных щитов авиакомпании БОЭК: «БОЭК доставит вас куда захотите и привезет обратно» — молодожены совсем загрустили.
— Как только приедем, включим все электрокамины и сразу станет тепло, — заверил жену Картер.
Однако, когда они открыли дверь квартиры, выяснилось, что электрокамины уже включены. Маленькие красные островки приветливо светились в глубине гостиной и спальни.
— Это сделала какая-то фея, — улыбнулась Джулия.
— Только не фея, будь уверена, — ответил Картер. Он уже заметил на каминной полке конверт, надписанный черными чернилами и адресованный «Миссис Картер».
«Дорогая Джулия,
Вы не станете возражать, что я называю вас Джулией, не так ли? Должно быть, у нас много общего, раз мы полюбили одного мужчину. Сегодня так холодно, что я не могла не подумать о том, каково вам будет возвращаться в холодную квартиру после солнца и тепла. (Я знаю, как здесь бывает холодно. Сама каждый год простужалась после нашего возвращения с юга Франции). Вот почему я позволила себе такую бесцеремонность: пробралась в дом и включила отопление. Чтобы доказать вам, что больше это не повторится, я спрятала ключ под ковриком у входной двери. Я позвоню в аэропорт и узнаю, не задержат ли ваш рейс в Риме или где-нибудь еще, и если вы не вернетесь, что, впрочем, маловероятно, приеду снова и из соображений безопасности (а также экономии: нынче электричество чудовищно дорого) выключу камины. Желаю вам теплого вечера в вашем новом доме.
С любовью, Джозефина.
P.S. Я заметила, что баночка для кофе пуста, поэтому оставила на кухне пакет «Синей горы». Это единственный сорт кофе, который действительно нравится Филипу».
— Однако, она ничего не упустила, — Джулия рассмеялась.
— Мне бы очень хотелось, чтобы она оставила нас в покое.
— Если б не она, мы бы сейчас замерзали, а утром остались бы без кофе.
— Я чувствую, она прячется где-то здесь и в любую минуту может войти в гостиную. Вот сейчас, когда я тебя целую. — Он поцеловал Джулию, косясь на дверь.
— Ты несправедлив, дорогой. В конце концов, она оставила свой ключ под ковриком у двери.
— Она могла сделать дубликат.
Джулия закрыла ему рот поцелуем.
— Ты заметила, как возбуждает многочасовой перелет? — спросил Картер.
— Да.
— Наверное, причина в вибрации.
— Надо что-то предпринять, дорогой.
— Сначала загляну под коврик перед входной дверью. Следует убедиться, что эта женщина не солгала.
