– Не скажи, друг, не скажи. Очень даже нам нужен Ругодив. Воинов в Любеке у фон Аттендорна выпрошу и печать Ганзы.
– Неразумен, как малое дитя! Крепость придется держать большим войском, нам не прокормить столько народа!
– Мы и не будем платить тевтонцам, с Псковом подпишем договор. Им свободный проход, в ответ обяжем войско содержать.
– А твоя выгода где? – поинтересовался Шушун.
– Большая, и не одна! Подати с окрестных деревень мои, торговая прибыль моя, мыто тоже ко мне в карман.
– Хитро, я бы не догадался! А где вторая выгода?
– Гедимин не простит набег, обязательно захочет отквитаться.
– Ему нет дороги к нам, никто не пропустит его войско через свои земли, – уверенно ответил старшина корабельщиков.
– А по морю? – с хитрой улыбкой спросил Норманн.
– Ну ты даешь! – восхитился Шушун. – Ганза точно кораблей не даст. Ругодив дороже!
– Вот именно! И Готланд не даст – для них дружба с Ганзой важнее Гедимина.
– Висбю не пойдет против Любека, это точно! – согласился старшина корабельщиков.
– Теперь разобрался, зачем нам Ругодив?
– С этим ясно. Я другого не понял, почему в Мариенбурге тебе сразу заплатили за великокняжеских пленников?
– У гроссмейстера свой расклад, он со мной рассчитался и вправе плести собственные узелки.
– Тоже верно, у каждого свои интересы, и нам их не понять.
– У них своя война, у нас своя, – усмехнулся Норманн.
– А ты куда намылился? Люди говорят о спешной постройке дромонов.
– Они будут готовы не раньше октября. Я сразу вернусь в Оденсхольм и пошалю у Або.
Корабли выходили в Финский залив и, грузно покачиваясь, поворачивали к устью Невы.
