Мне показалось, что в моей голове что-то тикает, перекатывается, щелкает – я лихорадочно пыталась придумать, как выпутаться из этой ситуации.
– Чувствую. Ну же, отпусти меня, Антон.
Но он меня, кажется, не слышал.
– Я же говорил, что ты очень сексуальна и становишься еще более соблазнительной потому, что ты этого совершенно не осознаешь…
– Антон, отпусти!
Меня уже очень давно ничего не пугало, но в тот момент я почти испугалась. Антон смотрел на меня, как в ночь после смерти моих родителей, странным безумно-страстным взглядом. И эта жутковатая ухмылка…
– Зачем? – спросил он, начиная наклонять свою голову к моей.
И тут я вспомнила, что в руках у меня по-прежнему прекрасный толстый книжный том. «Словом можно ранить, словарем – убить», – мелькнула мимолетная мысль. Я размахнулась и обрушила книжку на лоб Антона.
Слава богу, это был не словарь, и обошлось без трупов. Но я добилась своего: Антон разжал руки, и я смогла убежать прочь, в свою комнату.
Несколько минут в квартире была совершенная тишина. Я сидела на постели, боясь пошевелиться, прислушиваясь к тому, что творится в большой комнате. Там тоже было тихо.
У меня на двери нет никаких замков, но тем не менее через пять минут Антон в нее постучался, а не просто открыл. А я боялась, что в таком состоянии он проигнорирует такую мелочь, как стук в дверь, перед тем как войти.
– Наташ… ты не спишь? – услышала я его тихий голос. – Я… могу войти?
– Если ты не будешь доказывать мне мою сексуальность, то можешь.
Он медленно зашел в комнату. Вспомнив, что я по-прежнему в прекрасной полупрозрачной рубашке, накрылась одеялом. Вид у Антона был очень виноватый.
– Прости меня, а? Я, наверное, тебя напугал… Меня просто очень бесит, когда ты с таким пренебрежением говоришь о своей внешности. Ты очень красивая, правда.
– Угу, – буркнула я, натягивая одеяло до шеи. – Я поняла. Ты мне объяснил… наглядно.
Друг рассмеялся. Ну наконец-то передо мной прежний Антон.
– Извини, пожалуйста. Но ты не забывай, что я всего лишь мужчина, а ты очень… красивая. Не расхаживай передо мной в таком нижнем белье, там же все просвечивает и… – он сглотнул.
– Ладно, ладно! Прости и ты, я дурочка. Мне просто показалось, что тебя нет в комнате, вот я и вошла.
– Меня и не было, я под стол залез, пульт уронил. А когда встал и увидел тебя…
– Вот не надо о том, что потом с тобой было, а? – я опять начала натягивать одеяло.
– Слушай, ну я же не насильник какой-нибудь, – он рассмеялся. – Не трону я тебя, пожалуйста, не бойся.
– Ну хорошо.
Наверное, я сумасшедшая, но мне вдруг стало любопытно, что Антон будет делать. И я откинула одеяло и встала прямо перед ним.
Прерывистый вздох – и в глазах Антона снова появилось то дьявольское выражение. Он опустил глаза, разглядывая меня с ног до головы. Я почти физически ощущала его взгляд на каждом миллиметре своего тела.
– Ну что, не тронешь? – я усмехнулась.
Антон со стоном закрыл глаза.
– Да ты просто пчелка-искусительница! Но не волнуйся, я пока еще способен себя контролировать… Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – рассмеялась я, глядя, как Антон, по-прежнему с закрытыми глазами, пытается найти выход из моей комнаты.
Через некоторое время я легла спать и, прислушиваясь к звукам работавшего в соседней комнате телевизора, анализировала произошедшее.
Так и не придя к окончательному выводу, я уснула.
Утром, когда я убегала на работу, Антон еще спал. Друг собирался встретиться с какими-то друзьями и прийти домой практически одновременно со мной.
Я оставила ему записку на кухне:
«Дорогой повстанец! (Намек тебе на вчерашнее. Когда-то ты утверждал, что я не умею быть пошлой. Это ли не пошлость?)
Хлеб в хлебнице, колбаса и сыр в холодильнике. Если хочешь, возьми с собой что-нибудь пожевать. Только не ешь мясо из зеленого контейнера – оно для Алисы.
Вернусь в семь.
Твоя пчелка».
Я всегда прихожу на работу первой. Мне нравится идти по пустым коридорам, где каждый шаг отдается от стен и потолка, мне нравится открывать нашу со Светочкой душную комнату и кабинет Михаила Юрьевича. Хотя теперь это уже кабинет Максима Петровича.
Каждое утро у меня ритуал – я сажусь перед окном и замазываю свой возраст. В обычной жизни я не крашусь, но здесь… Когда я только начала работать в «Радуге», то не раз слышала от других людей, что слишком молода для этой должности. И поэтому я начала краситься. Косметика ведь не только исправляет недостатки и подчеркивает достоинства, она еще и прибавляет возраста.
