– Евфросинюшка Александровна! Вы вернулись! А блинчики домовятам печь будете? Я со сметаной и с медом страсть как люблю!
– Вот только отчищу здесь всё да отмою! А потом сразу блинчики, – пообещала женщина.
Только тогда Ник понял, что перед ним бабка-йога.
Победители некроманта выбрались из развалин мельницы и направились в деревню. Там как раз избушки выбрались на поверхность. Снопы соломы самостоятельно собирали разлившуюся нефть и отправлялись в большой костер на берегу озера. Победителей встречал Ермолай Константинович. На жену он смотрел взглядом восхищенным и немного испуганным. Евфросиния Александровна поцеловала мужа и нежно проговорила:
– Соскучился небось…
– Соскучился, – восхищенно прошептал шаман.
Николаса поразили перемены, произошедшие с бабкой-йогой. Так что он втихаря спросил у Тимофея Спиридоновича:
– Что это с ней? Раньше была злая и старая – не то, что сейчас…
– Это потому, что всю силушку жизненную в жар-птицу вкладывала. Даже на единое доброе слово не оставалось, – пояснил домовой. – Уж сколько мы ее упрашивали прежней стать, тосковали мы по блинчикам со сметаной! Да поздно. Как в бабку превратилась, слушать всех перестала.
– Понятно… – только и ответил Николас.
А Евфросиния Александровна уже поспешила в дом, осмотреть больных. Оливию она легко привела в чувства. Просто поставила девочку на ноги, дала пощечину и сказала:
– Хватит себя жалеть, дорогуша. Ты уже взрослая, а работы непочатый край.
Оливия еще повсхлипывала, но засыпать не стала. Осмотрев колдуна, Евфросиния Александровна пришла к неутешительным выводам:
– У него в сердце кусок металла. Мощное заклинание не дает его извлечь. И к тому же съедает жизненную силу колдуна.
Тут снова пришлось встряхнуть Оливию.
– Не вздумай плакать! – велела Евфросиния Александровна. – Слезы открывают канал лунного шаманства.
Потом все расселись вокруг большого костра и отведали блинчиков с медом.
Луна взобралась высоко на небо. Было уже далеко за полночь, но Нику спать совсем не хотелось. Да и неудобно валяться, когда все остальные работают, очищают деревню и спасают лес.
– Идем, поможем пожар тушить, – сказал Николас Оливии.
Девочка молча кивнула и пошла следом. Казалось, она хочет сказать что-то, но не решается. Николас направил прирученный топор обрубать тлеющие ветки, а черпак закидывать нефтяные лужи песком.
«Настоящий русский шаман наверняка посчитал бы свою работу оконченной, нашел бы печку и завалился спать», – подумал Ник и заулыбался.
Но, обернувшись к Оливии, мальчик увидел, что она чуть не плачет.
– Я всё испортила! Папа так на меня надеялся, а я… У меня ничего не получается! – воскликнула дочь колдуна.
Слезы душили девочку, пару раз она все-таки всхлипнула. Николас был совершенно сбит с толку. Вроде же победили некроманта! Спасли мастера Гримгора…
– Он поправится. Вот увидишь, – проговорил Николас ободряюще.
Оливия разрыдалась, но быстро вспомнила, что слезы – путь к лунному шаманству, и взяла себя в руки.
– Там, под водой, – попыталась объяснить дочь колдуна, – я совсем потеряла голову. Я могла всё испортить!
Ник пожал плечами:
– Ерунда! С каждым такое бывает!
Оливия часто захлопала ресницами. Видимо, мысль показалась ей интересной.
– С каждым? – проговорила девочка. – Но у меня раньше всегда всё получалось… Пока папа был рядом…
– Так у тебя папа волшебник! – воскликнул Николас. – Он сто лет, наверное, учился! Или еще больше! Когда-нибудь мы с тобой тоже выучимся и будем всем помогать!
Этой мысли удалось захватить воображение Оливии. Девочка анимировала большую тлеющую головешку и отбросила ее прочь от живых деревьев.
Потом ребята всю ночь трудились, спасая лес с помощью колдовства. Спать легли только под утро.
