– Что молчишь как рыба? – Русалка усмехнулась, демонстрируя жемчужные зубы. – Или тебя здороваться не учили?
– Здравствуйте, – осторожно сказала Оливия.
Оказалось, что она может свободно говорить под водой.
– Уже лучше, – отвечала русалка.
Чешуя на ее теле двигалась странным завораживающим образом… На вдохе покрывала собой всё тело, добираясь до шеи и перекидываясь на руки. А на выдохе постепенно исчезала, обнажая грудь и живот.
Тем временем Оливия окончательно пришла в себя и сразу же возмутилась:
– У вас тут всё очень красиво. Но зачем было меня тащить под воду? Я ведь могла захлебнуться и утонуть! Не слишком-то вежливо получилось.
– Вижу, ты совсем оправилась, дорогая, – улыбнулась в ответ русалка.
– Ага. Осталось только хвост отрастить, – недобро проговорила Оливия.
Ужасная догадка поразила девочку. Она опустила глаза вниз… И, к счастью, ее аккуратные розовые ножки всё еще были на месте.
– Не так быстро… – снова засмеялась русалка. – Но скоро у тебя получится.
– Так почему я здесь? – спросила Оливия, нахмурив брови.
– Тут есть о чём поговорить. У тебя есть минутка?
– Да, конечно. – Девочка вслед за русалкой перешла на гораздо более вежливую манеру общения.
В это самое время Николас пытался спасти Оливию. Он уже десятый раз нырял в озеро возле той белой лилии. В этом месте дно было совсем близко. Ник весь перемазался в иле, намотал на руки и шею гирлянду водорослей, но никаких следов пропавшей девочки не обнаружил. В конце концов, Тимофей Спиридонович вынужден был вмешаться:
– А ну, марш на берег! Ишь ты, зуб на зуб не попадает. Никуда твоя барышня не денется. Русалка местная – она, конечно, с характером, но по сути женщина не злая, скорее несчастная.
Оливии тоже казалось, что она не злая. Если не считать вероломного утопления, в поведении русалки не было ничего пугающего. Она медленно плыла между яркими кораллами и говорила спокойно и уверенно:
– Видишь ли, детка, в гиперборейской традиции шаманство разделялось на солнечное и лунное, мужское и женское. Долгое время тайное искусство считалось утраченным. Люди сумели восстановить традицию, но только одну.
– Мужскую! – догадалась Оливия.
– Точно! – подтвердила подводная девушка. – Все эти обольщения и уговоры… – Русалка закатила глаза и скорчила забавную рожицу. – Ля-ля-ля, дорогой горшочек, ты самый лучший горшок в мире!
Оливия расхохоталась, пустив во все стороны разноцветные пузыри.
– Они просто смешны со всеми этими глупыми комплиментами! – воскликнула девочка.
– При должной сноровке они могут показаться вполне милыми. – Теперь Оливия ловила каждое слово русалки. – Мы, женщины, конечно, можем пользоваться солнечным шаманством, но лунная традиция нам гораздо ближе.
– Но она ведь утрачена! – воскликнула девочка.
– Среди людей, – парировала русалка.
– Сможешь меня научить? – решительно спросила Оливия.
– Если захочешь… – Русалка развернулась на месте и подплыла вплотную к девочке.
– С чего вдруг такая доброта? – Дочь колдуна чувствовала: где-то здесь подвох.
– У тебя когда-то были соседи? – поинтересовалась русалка.
Девочку этот вопрос совершенно сбил с толку.
– Были, – ответила она. – Еще давно, в кукольном театре.
– Тогда ты поймешь, как иногда мешают их крики, возня, стук в стенку или пол. Вот так же и ты… Сидишь там наверху всем недовольная и перепуганная, воды подземные баламутишь. Вот у меня и возникла идея направить твою силу в правильное русло.
От неожиданности Оливия выпустила изо рта еще один радужный пузырь:
– Ничего я не баламучу!
– В этом-то и суть лунного шаманства! – объявила русалка. – Ты не приручаешь горшки. Ты изливаешь в мир свои чувства и желания. На них откликаются самые разные вещи и начинают тебе помогать!
– Ничего себе! Вот это я понимаю! – восхитилась Оливия. – Записывай меня в ученики!
– Ничего ты не понимаешь! – рассмеялась русалка. – С помощью лунной школы ты устанавливаешь связь со всем вокруг. Ты будешь плакать, когда засохнет верба или замерзнут зимой кувшинки. А если твой друг обидит тебя, водоросли попытаются его задушить.
Оливия заглянула в глаза озерной девушки и не на шутку перепугалась. В них была тоска о тысячи засохших верб и память о чем-то страшном. Русалка отвернулась и проговорила:
