Байтфорд сказал бы полиции, возражаю я. Ему было нечего терять. В полиции Эксетера он бы все рассказал — если бы было что рассказывать. Я не могу в это поверить, это выглядит неправдоподобным. Генри не был женат на Элинор, не был связан с ней нерасторжимыми узами. При желании он мог избавиться от нее, просто бросить. В конце концов, нечто подобное он уже проделывал, с Оливией.
— Это просто гипотеза, — говорит Джуд.
Пока она смотрит свой любимый воскресный телесериал, я обдумываю ее теорию. Предположим, загадочная «консультация» была связана вовсе не с Сэмюэлом и его головными болями. Предположим, Луиза Хендерсон призналась Генри, что у ее дочери Элинор имеется какая-то болезнь или дефект. Например, в детстве она получила травму и не может иметь детей. Но это не имеет смысла, потому что 27 июля, когда имела место консультация, Генри еще не был помолвлен с Элинор — он сделал предложение только в конце августа. Если Луиза Хендерсон сообщила, что Элинор не может иметь детей, или у нее есть какие-то другие аномалии — например, отсутствие влагалища, что тоже случается, хоть и крайне редко, — то Генри просто бросил бы девушку, что было для него не внове. Он уже бросил двух женщин — что помешало бы ему так же поступить с третьей? В любом случае, зачем Луизе рассказывать подобные вещи известному врачу, с которым она знакома всего шесть недель? В то время у нее еще не было оснований полагать, что Генри намерен жениться.
Или были? Может, уже тогда Генри спросил позволения обоих родителей ухаживать (или как там выражались викторианцы) за их дочерью? И только потом миссис Хендерсон попросила о личном разговоре и открыла ему неприятную правду. Но даже в этом случае выход у Генри был. Наверное, именно для этого Лиза и затеяла разговор. Я не знаю и, наверное, никогда не узнаю.
Вероника Крофт-Джонс относится к той категории женщин, о которых говорят, что они красивы для своего возраста. Высокая, стройная, с аккуратно подстриженными и равномерно окрашенными светлыми волосами, окружающими ее голову, словно шляпка «колокол» из золотистого бархата. Кожа у нее похожа на мятую папиросную бумагу, а губы накрашены темно-красной помадой, которая «кровоточит» в морщинки около губ. Вероника явно гордится своими ногами, и они все еще очень хороши, и сидит так, чтобы демонстрировать их, скрестив ноги и вызывающе покачивая туфелькой с нелепо высоким каблуком. Речь у нее очень правильная, аристократичная, но в то же время высокомерная.
Похоже, она осталась глуха к рекомендациям относительно поведения свекрови, особенно насчет назойливости и критики. Вероника Крофт-Джонс выражает надежду, что Джорджи кормит Дэвида тем, что он любит, и не забывает о нем теперь, после появления Галахада. Затем интересуется, почему в этом доме овощи варят, а не готовят на пару. Куда делась китайская пароварка, которую она подарила Джорджи на прошлое Рождество? Похоже, имя внука, Галахад, ей никогда не нравилось, что неудивительно, и когда она произносит его, в воздухе словно повисают кавычки. Ребенок слишком толстый, чего Вероника понять не может, потому что дети, находящиеся на грудном вскармливании, обычно не набирают лишний вес. Должно быть, Джорджи чем-то его прикармливает.
К моему удивлению Джорджи стойко переносит все это, отвечая на претензии: «Полагаю, вы правы» или «Я должна что-то с этим сделать». Дэвид единственный ребенок в семье, причем поздний, появившийся на свет после четырнадцати лет брака родителей, и совершенно очевидно — как подчеркивает Вероника, словно я сам этого не вижу, — что они «обожают» друг друга. Время от времени мать и сын обмениваются заговорщическими улыбками. Дэвид явно не становится на сторону матери, но и Джорджи не защищает. Мы с Джуд жадно смотрим на них, понимая, какое удовольствие получим потом, обсуждая все это.
Вероника несколько омрачает мое настроение, выразив надежду, что от нашего разговора тет-а-тет я не буду ожидать каких-либо семейных тайн, поскольку таковых не существует. Однако одну тайну я все же знаю и, когда придет время, намерен предъявить ей письмо Патрисии Агню. Мы садимся за стол. Джорджи великолепно готовит, и еда очень вкусная. Ужин портит лишь Вероника, вопрошающая, не забыла ли невестка, что у нее аллергия на спаржу и она не употребляет сливочного масла. Пьет она много. Не только для женщины ее возраста, а вообще много. Приличное количество джина с тоником до ужина, вино во время еды, ликер после, а в довершение — виски с водой.
