Я наглухо застегиваю на себе куртку, пока разглядываю обе стороны темной, пустынной трассы, которая растягивается между Риджфилдом и Фэйрс Холлоу. Фэйрс Холлоу – место, куда меня приняли в колледж и на работу, но я остаюсь дома в Риджфилде, потому что не могу сразу платить и за свою и за мамину квартиры. К тому же, мне действительно надо присматривать за мамой, после недавнего ухода ее парня. Может это и звучит не так плохо, но моя мать не может нормально справиться с расставаниями. Нет, вычеркните это. Моя мать вообще не справляется с расставаниями. Она заливает свою боль алкоголем, пока не подворачивается следующий парень. Потом она также ловит с ним кайф или кайфует от отношений, и столько, сколько они длятся, – она счастлива. Но когда они расстаются, она погружается в яму отчаяния. Это происходит годами, а я провожу много ночей, пытаясь удостовериться, что она не умерла во сне, после дней кутежа, выпивки и наркотиков, – того, чем она занималась, перед тем, как я уехала на работу.
Беспокойство сдавливает мою грудь, и я достаю телефон из кармана своих шортов, чтобы послать ей еще одно сообщение. Затем забираюсь в машину и посылаю Луне, Винтер и Ари, трем своим лучшим друзьям, умоляющие сообщения о том, что я застряла на трассе и нуждаюсь в помощи.
Пока дожидаюсь их ответа, я блокирую дверцы и выключаю фары, скрещивая пальцы в надежде, что никто не остановится. Это может звучать безумно, но последний раз, когда сломалась моя машина, остановился какой–то малый и предложил мне двадцать баксов, если я ему отсосу на заднем сидении. Ему было около сорока, у него был ужасный зачес над лысиной, и он щеголял блестящим обручальным кольцом. Так что он был не только ползучим гадом, но и изменяющим ублюдком, как и множество парней, с которыми встречается моя мать.
Когда я ему об этом сказала, то он выглядел так, словно хочет меня ударить. Спасибо Господи, показалась Винтер, или кто знает, что бы могло произойти?
Я вздрагиваю от этой мысли, тошнота накатывает в глубине моего желудка. Болезненное чувство возрастает, когда мозг переключается на мою работу и на то, как много гадов я там встретила за последние пару месяцев. Это моя чертова ошибка. Я выбрала работу в дыре, хоть и знала, что у места дерьмовая репутация. Я выбрала такое положение, чтобы оплачивать наши с мамой счета, и еще позволить себе ходить на занятия, которые, надеюсь, помогут мне преуспеть в жизни, вместо того, чтобы влачить существование за гранью, как все свое детство.
Я выбираю, выбираю и выбираю свою удачу.
Я склоняю голову к рулю:
– Господи, чтобы я только не отдала за один единственный момент, когда не будет ощущения, будто слон сидит на моей груди. Я слишком о многом прошу? Чтобы у меня был лишь один счастливый день, когда мои карты выстроятся в ряд?
Я даже не знаю, с кем разговариваю, но они определенно отвечают большим жирным нет, когда мой телефон жужжит, принимая сообщения сразу от Луны и Винтер.
Винтер: Вообще–то я в аэропорту, собираюсь лететь в Нью Йорк повидаться с бабушкой, так что не могу. Хотя, стоит попытаться с Луной. Я думаю, на этой неделе она в Риджфилде.
Когда я открываю другое полученное сообщение, то вскоре обнаруживаю, что Винтер не права насчет Луны.
Луна: О Боже! Это хреново! Жаль, что у меня нет возможности приехать и забрать тебя, мы с Греем уже на пути в Вирджинию. Мы выехали около трех часов назад, но можем развернуться и приехать обратно, если ты в нас нуждаешься.
Несмотря на панику, выжимающую воздух из моих легких, ничего не могу поделать с улыбкой. Луна – одна из самых милых людей, которых я знаю, и если попрошу ее развернуться, она так и сделает. Но я не собираюсь заставлять ее забивать на поездку со своим парнем, чтобы приехать и подобрать мою жалкую задницу.
Я ей отписываюсь и говорю, что все в порядке. Затем с крошечным завистливым огоньком, тлеющем в моей груди, отправляю сообщение Винтер, чтобы она повеселилась в Нью–Йорке.
Это выходные Дня Благодарения. Я должна была отправиться в поездку, чтобы провести праздник с семьей, или, по крайней мере, заняться чем–то еще, а не застрять на обочине дороги, уехав с работы, которая оставляет после себя чувство отвращения внутри.
