- Так вы ж сказали: "Здравствуйте, Коля"!
Горшков пригляделся: Зина оказалась в очках. Поэтому он спросил:
- Вы - не учительница?
- Нет. Бухгалтер. Я же вам говорила.
- Бухгалтер, милый мой бухгалтер! - спел ей Горшков.
- Куда пойдем? - спросила Зина.
- Прогуляемся для разнообразия, - сказал Горшков.
Прогулка потекла по улице. Зина быстро завяла от шума и пыли грузовых машин и через час сказала:
- Может, поедем ко мне?
- Давно пора! - проснулся Горшков. - Может, я вас тогда уж и под руку возьму? Я сразу хотел предложить, да подумал, что это будет не совсем удобно.
- Под руку?
- Нет, к вам - домой.
Квартира была однокомнатная.
- Сразу видно - женщина живет, - сделал вывод Горшков.
- А как вы догадались?
- Чисто у вас.
- А у вас что, окурки на полу валяются?
- Нет, на полу не валяются, - обиделся Горшков. - Но в раковине можно найти. Мокрые, правда.
- Но можно подсушить!
- Кстати, о планировке. Туалет имеется?
- Вообще-то - да. Вторая дверь.
- Вас понял. Запомним на будущее.
Горшков прошел в комнату, а Зина метнулась на кухню.
- Коньяк будете? - крикнула она.
- Ну, раз ничего другого нет... - сказал Горшков.
Зина вернулась с коньяком и двумя грейпфрутами в тарелке, похожими на грудь Венеры.
- А чего коньяк не полный?
- Отмечала свой день рождения.
- Плохо, наверно, отметили?
- Почему?
- Так не допито.
- Эта третья была.
Горшков налил себе и Зину не забыл.
- Как говорит Костя Мелихан, поднимая тост за даму: "Дай бог - не последняя!"
Горшков сразу осушил свою рюмку и тут же наполнил снова. Зина грела свою в маленьких ладонях.
- Может, включить музыку?
- Ага! - обрадовался Горшков и поперхнулся коньяком. - Делать-то все равно нечего.
Зина врубила магнитофон.
- Пугачиха! - сказал Горшков и откинулся в кресле. - Моя любовь!
Зина взяла его за руку:
- Потанцуем?
- О, белый танец! - сказал Горшков и попытался допить коньяк. - Дамы приглашают кавалеров.
- А есть еще голубой танец, - сказала Зина, убирая из рук Горшкова рюмку. - Кавалеры приглашают кавалеров.
Зина протанцевала с Горшковым до конца всю песню, а потом завалила его на диван, предварительно дернув ногой на себя нижний край.
Выйдя на улицу, Горшков машинально посмотрел на часы: вся процедура заняла сорок минут. "Да, - подумал он, - бухгалтеры ценят свое время!"
На другой день позвонил Спиридонов:
- Ну, как?
- Нормально, - ответил Горшков. - Только я не понял, кто кого - я ее или она меня?
- Ну, если не забеременеешь, значит, ты - ее!
Джентльмен на вечер
- Фигурка - оближешься! - говорил по телефону Зарецкий. - Роден, бронза!
- Девятнадцатый век, сто кило? - спросил Макс.
- А шутки свои дома оставь! Скромней надо быть. Стань джентльменом хоть на вечер. А то прошлый раз ты уже пошутил.
От прошлого раза у Макса осталось яркое впечатление. Фонарь между глаз. Он там все за красоткой одной ухлестывал змеевидной. Потом ее спросил: "Можно вас проводить до дома?" Она ему в ответ: "У меня дома муж". А он - ей: "Так до моего дома". Ну и засветила ему. Как ее муж научил. На секции айкидо.
...Когда музыка начала щекотать ноги и все полезли из-за стола, Зарецкий подвел Макса к смуглой.
- Майя, - представилась она.
"Ацтек", - хотел представится Макс, но, как велел Зарецкий промолчал.
- А тебя-то как звать? - спросил Макса Зарецкий, будто видел его впервые.
- Максимов, - ответил Макс после некоторого раздумья.
Он уже хотел пригласить Смуглянку на танец, как вдруг к ним подскочила пожилая, сорокалетняя, с бандитской челюстью, и, схватив его за руку, капризно воскликнула:
- Почему мы не танцуем?
Макс вяло поплелся за ней.
- В прошлой жизни я была мужчиной, - сообщила она ему.
Даже ухом он почувствовал от нее запах сайры.
"Обезьяной ты была в прошлой жизни! - подумал Макс. - И ею же в этой осталась!"
Смуглянка уже танцевала с каким-то в клетчатом пиджаке, но улыбалась Максу. Когда хохотнула, Макс понял, что улыбается она не ему, а глупым россказням клетчатого.
Музыка прекратилась, и Макс тотчас же отлепился от Челюсти. Но она крикнула:
- Женский танец!
И снова прижала Макса к себе. Так, что его шея оказалась у нее между грудей.
