И в то же время Великая Цель — недостижима. Сколько конференций ни проводи, не уйти от факта: сталинские людоеды и головорезы, истребившие десятки миллионов собственных граждан, никому никакой свободы дать не могли. Просто потому, что не было им резона убивать свободу в своей стране и тут же нести ее соседним народам. Не было им толку одной рукой загонять своих людей за решетки и колючую проволоку, а другой — срывать оковы с соседних народов. Незачем им было держать своих мужиков в колхозах, а зарубежных землепашцев награждать землей и правом свободного творческого хозяйствования. Никакие десятитомники не смогут никому доказать, что орды коммунистических рабов, подгоняемые в затылок пулеметными очередями заградительных отрядов, могли быть освободителями. Не могли! И не были. Просто потому, что не имели о свободе никакого понятия. Просто потому, что результатом разгрома Германии стало невиданное усиление вертухайско-стукаческой власти в собственной стране. И сколько ни издавай популярных статей и книжек, не замазать того факта, что товарищ Сталин вступил в войну союзником Гитлера, вместе Европу делили и терзали. Не увернуться нам от прошлого, не отстирать забрызганные кровью мундиры завоевателей, не перекрасить их в радостные тона: в 1941 году главные силы Красной Армии вступили в войну на оккупированных территориях растерзанных и покоренных соседних стран и в 1945 году завершили войну оккупацией, которую замышляли на вечные времена.
Итак, Великая Цель — сокрушение фальсификаторов — и близка, и принципиально недостижима. Как морковка на веревочке перед мордой ишака. В этом вся прелесть и заключается. Бороться за правду истории можно вечно. Борцам за Идею гарантированы хлебно-масляные должности, почетные звания, эфирное время и новые миллиарды на патриотическое воспитание. Я на себя, мелкого враженка, с гордостью взираю: скольких генералов работой обеспечил! Граждане генералы, да ведь я же ваш кормилец! Не будь меня, как не впасть вам в отчаяние! А так — никакого отчаяния: премии, ордена, тиражи, хлебосольные симпозиумы и пожизненные гарантии от безработицы.
Есть и еще одна причина, которая не позволит сразить фальсификаторов истории Второй мировой войны железным кулаком государственной идеологии. Заключается она в том, что главные борцы с фальсификацией являются одновременно и главными фальсификаторами. У нас во всем так заведено: с воровством борются воры, да не мелкие, а центровые; с продажностью чиновников — самые из них продажные; и правду истории защищают те, кому по должности положено ее извращать. Генерал-полковник Д.А. Волкогонов, к примеру, был главным военным историком. А чуть раньше — начальником управления спецпропаганды Главпура, т. е. главным вралем Советской Армии. 40 лет Волкогонов преподавал марксизм-ленинизм, а потом его бросили на военную историю. Считалось, раз идеологически подкован на все четыре ноги, то ему и карты в руки.
И до Волкогонова, и после нашей военной исторической наукой заправляли не стратеги, а агитаторы и горлопаны. Генерал-лейтенант П.А. Жилин, к примеру. Он вам и доктор наук, и профессор, и член-корр, и лауреат всяческих премий. А перед тем как возглавить Институт военной истории Министерства обороны СССР, сей ученый муж занимал высокую должность проректора Академии общественных наук при ЦК КПСС, т. е. курсов марксистского словоблудия.
Военная история в нашей стране проходит по разряду агитации и пропаганды. В нормальных странах военная история — повелительница и мать всех военных наук, а у нас она — прелестница идеологического борделя. Под водительством Тельпуховских, Жилиных, Волкогоновых в нашей стране выросли целые поколения полностью безграмотных генералов и маршалов. Примеры — смотри выше. А история войны на каждом новом историческом этапе предстает в совершенно новом, непохожем, но всегда — обольстительном виде. Наша история войны мгновенно меняет свою внешность в соответствии с желаниями каждого нового похотливого клиента.
Сталин понимал, что правдивую историю войны между Советским Союзом и Германией написать нельзя. Слишком уж история эта выходила неприглядной и неприличной. Оставалось либо молчать, либо врать безмерно, безгранично и беспредельно. Сталин выбрал молчание. При нем попыток написать историю войны не предпринималось. Вместо этого вышел сборник выступлений товарища Сталина: «Братья и сестры… К вам обращаюсь я, друзья мои!» И это все.
