— Надо бы определить уровень цен, — шепнул он Юре. — Извините, сколько стоят эти акварели? — спросил он у бородатого молодого человека, крутившегося возле них.
— Эти — по сто пятьдесят.
— Все?
— Каждая.
— А-а-а… понятно. А сто пятьдесят чего?
— Долларов, конечно.
— А вот эта? — Илья указал на небольшую картину маслом, где была нарисована лодка, в которой сидело несколько человек в средневековых костюмах, где-то вдалеке были видны расплывчатые очертания берега. Он обратил внимание, что несколько минут назад художник показывал ее какому-то человеку через увеличительное стекло.
— Эта — пятьсот.
Илья потерял к картине всякий интерес, но вмешался Юра:
— Простите, это — с рамочкой?
— Да, конечно, — совершенно серьезно ответил торговец.
— А зачем вы показывали ее кому-то через лупу?
— А вы посмотрите, — опять оживился торговец, наводя лупу в антикварной оправе на одну из фигурок. — Видите?
Сквозь лупу фигурка выглядела так же, только немного крупнее.
— Да, конечно вижу, — ответил Юра.
— Ее не стыдно повесить в любой прихожей, посмотрите, какая работа.
— Это как миниатюра? — спросил Юра, сообразив, что через лупу деталь обычной картины выглядела бы как сгусток мазков.
— Да, совершенно верно. Та же техника. Обратите внимание, здесь — пять человечков. — Художник посмотрел на потенциальных покупателей, ожидая реакции. Не дождавшись, он продолжал: — Гораздо выгоднее рисовать по одному человечку на картине, написать пять картин и продать каждую дешевле. Они разойдутся гораздо легче… И значительно выгоднее. А здесь — целых пять человечков на одной картине!
— Угу. Спасибо. Я только хотел узнать, сколько стоит, — попытался закончить разговор Юра.
— Вы подумайте, — не унимался художник. — Значительно выгоднее приобрести эту картину. Вы повесите ее в прихожей…
Они отошли от создателя пяти человечков.
— Надо же, целых пять человечков, — восхищенно повторял Юра.
Илья подошел к одной из картин, похожей на хрестоматийную «Грачи прилетели».
— Что-то знакомое… Левитан? В смысле — копия? — произнес вслух Илья.
— В смысле Саврасов? Нет, просто сюжет похож.
— А да, там было много грачей, — без задней мысли сказал Илья.
— Да, у дурака Саврасова было много грачей, хотя экономически намного целесообразнее было бы рисовать и продавать по одному, — смеялся Юра. — Вот уж никогда не думал, что можно так говорить о живописи. Нет, Гайдар никогда не повесил бы у себя в прихожей такую картину, как экономически нецелесообразную.
— Или Чубайс.
День клонился к вечеру, повеяло холодом. Гуляющие покидали парк.
— Слушай, а каким идиотом был Суриков, ведь мог бы нарисовать по одному человечку вместо боярыни Морозовой — одну боярыню, одного нищего. Значительно прибыльнее. Он был экономически неграмотен. А этот, который нарисовал трех медведей? Надо было продавать по одному. Пусть не был бы так известен, зато купил бы лишнюю дачу на Рублевке.
— Идем в метро? — предложил Илья.
— Может, еще по бутылочке пива? — предложил альтернативу Юра. — Этот художник открыл мне глаза, — не унимался он. — Я вот теперь смотрю на людей и вижу человечков.
Илья посмотрел вокруг. Всюду сновали человеческие фигуры, спешащие домой, вдалеке гораздо медленнее двигались фигурки.
— Давай по пиву, — согласился Илья.
В ближайшем ларьке они взяли по бутылке и устроились рядом под тентом, который еще не успели убрать на зиму.
— Как, кстати, девушки поживают? — Пиво обратило мысли Юры в другое русло.
— Все так же.
— Слушай, давай их того… туда-сюда поужинаем?
— В «Максиме»? Вы приглашаете?
— Ну, можно у меня. Они, что, каждый день ходят в «Максим»?
— Ну, может и не каждый.
— Тебе же нравится Марина?
— А тебе — Катя…
— Видишь, какое удачное совпадение. Никакой конкуренции.
— Я не думаю, что их заинтересует твое предложение… Боюсь, что мы, как человечки, покажемся им экономически нецелесообразными. Мне иногда кажется, что они по определению не испытывают полового чувства к мужчинам, у которых в кармане меньше тысячи баксов.
— Брось, ты подумай, кто ты и кто они. Да они просто лимитчицы черт знает откуда.
— Ну и что? — Илья не очень понимал, что хотел сказать Юра.
