Я кивнула головой. Нынче соседи больше не обсуждают виды на дачный урожай огурцов и картошки, судачат исключительно на темы планетарного и вселенского масштабов.
– Сказали, что после переселения и адаптации разрешат свободное передвижение по всей планете. Машины, говорят, предоставят вроде той, на которой Володя еду развозит. Да, и скорая помощь теперь на такой же технике ездит, ты знаешь?
Да уж, от нашей техники не осталось ни рожек, ни ножек. На улицах ни одной машины, самолеты не летают, поезда не ходят. Неэкологичный у нас транспорт оказался, загрязняет атмосферу, почву, воду, поэтому запрещен повсеместно. А народ со страху болеть начал, так что куда же без неотложки? Правда, вся медицина теперь тоже снабжена приборами инопланетян. И помогает, говорят. У Надеждиной мамаши, кстати, случился недавно сердечный приступ, так приехали врачи, приложили к руке какой-то приборчик, и все, никаких проблем с тех пор.
Главное, внезапно пришло в голову, главное – не думать об этом! Сделать вид, что все нормально, я за всю жизнь ни разу не вышла из своей квартиры на улицу, у меня никогда не было друзей, даже виртуальных, в сети, я сама не существую, а сплю. Да, сплю, сплю, и мне все это снится! И Надежда снится…
– А я бы с удовольствием в Африку смоталась, – продолжила она. – На львов посмотреть. И в Америку тоже.
– Чего там, в Америке, теперь смотреть? Все небоскребы снесли, наверное, везде торчат дуры вроде этой, – я мотнула головой в сторону окна.
– Нет, как раз небоскребы они оставят, сказали, – оживившись, протараторила Надежда.
– В каждом городе оставляют здания, имеющие историческую ценность для человечества, вот. А уж остальное снесут, конечно. Но я не на небоскребы хочу посмотреть, а на Большой Каньон.
– Он разве не в Канаде? – удивилась я.
– Совсем одичала без телевизора, – вздохнула соседка. – В Колорадо он. И чем ты только занимаешься в одиночестве? Думаешь? Смотри, допрыгаешься до психушки. Но там тоже сидят эти… и всем мозги вправляют как надо. Тебе оно нужно?
– Ладно тебе, – отмахнулась я от нее и направилась все-таки на кухню. – Конечно, по-твоему, если человек думает, он рано или поздно попадает в психушку?
– Ну, не сердись, Жень, – жалобно вздохнула Надежда. – От такой жизни, сама понимаешь… Уж не знаешь, что и говорить. А о том, чтобы думать, вообще молчу.
Чего тут сердиться? Она совершенно права. Если я не смогу взять себя в руки, перестать думать о происходящем и заставить себя привыкнуть к нему как к реально существующему положению дел, то рано или поздно мозги мне вправят. Как раз нужным образом, вот только кому нужным? Уж не мне, наверное!
– Иван Сергеич, это Надежда, – я вежливо представила ящику соседку, – она хочет с вами познакомиться.
– Очень приятно, – обрадовался ящик. – Простите за некоторую заминку, я вас идентифицирую. Один момент… Так, номер четыреста тридцать один ноль ноль семь. Очень приятно, Надежда. Вы ведь тоже умеете готовить? Значит, ваша помощь мне весьма пригодится.
Надежда покраснела от удовольствия, а я ушла к компьютеру, мне уже все было поперек горла.
Последние новости рассказывали про почти полное переселение крупных городов (чем быстрее устроишь большие массы народу, тем меньше головной боли), восстаниях на территориях бывшего Китая и бывшей Бразилии (жертв нет, зато мозги вправлены всем и исключительно нужным образом). Ага, а здесь о полной очистке полей Нечерноземья от месторождений металлолома и транспортировке его на Луну. Пригодится для строительства новых городов в виду прибытия пришельцев с Сириуса.
Интересно, а на Луну можно слетать потом, когда все устроится? Мне давно хотелось взглянуть оттуда на Землю. Или туда только сириусян будут пускать?
Оживленная беседа на кухне стала громче. Что такое? Ах, меня зовут снять пробу. Чего они успели натворить? Мне Надеждины пироги очень нравились, а все остальное, на мой взгляд, она готовить не умела.
– Женечка, – соседка подошла ко мне с незнакомой тарелкой в руках. – Попробуй! Мне кажется, соли маловато.
Они сварганили плов, настоящий узбекский плов. Соли было нормально, что-то другое было не в порядке, а что – непонятно. Но есть вполне было можно, в той столовке, где мне еще недавно приходилось обедать, и близко так готовить не умели.
