— Вот так тяп-ляп, — подытожил грек, — и готов новый детективный сериал.
— Куда же смотрят голливудские музы? — возмутился писатель.
— А в Голливуде нет муз, — развела руками девушка, — музы призваны вдохновлять творцов. А вдохновение и, как ты выразился, халтура и близко не стояли.
В это время на дороге начало что-то меняться. Смолкли сирены, погасли мигалки и толстые полицейские с трудом втиснулись в свои машины. Вернулись по машинам начальники. Главные герои, захватив по пути, ожидающих их младших сотрудников и экспертов, скрылись в огромных чёрных фургонах. Трупы встали, отряхнулись и присоединились к статистам. Те, в свою очередь, выстроились в колоны позади автомобилей и фургонов. Ещё мгновение, и вся дорога пришла в движение.
— Концерт окончен! — провозгласил Муз и зааплодировал.
Ошарашенный Валера никак не мог оторвать взгляд от марширующего в общем строю, только что ожившего, покойника.
— Какой ты всё-таки впечатлительный, — помогая подняться Козорезову, с улыбкой посетовала Муза. — Это же не живые люди, а только образы.
— Он же писатель! — подняв вверх указательный палец правой руки, изрёк грек, — А для этой породы образы зачастую кажутся более реальными, чем люди.
Он приподнялся на цыпочки и, вытянув шею, некоторое время всматривался в ту сторону, откуда нескончаемым потоком всё шли и ехали полицейские и преступники, жертвы и эксперты-криминалисты.
— Вот же, Аид их подери, плодовитые сборщики, — проворчал Муз недовольно, — и в каждом варианте серий по двести! Да мы здесь можем неделю проторчать, пока они все пройдут. А нам бы поторопиться не мешало.
— Может, подождём, пока они остановятся снова? — предложил, пришедший в себя после зрелища оживающих трупов Валера.
— Они могут больше и не остановиться. Я вообще удивлён, с чего это они решили перед нами сцену разыграть. А мы и рты разинули, вместо того, чтобы моментом воспользоваться и на ту сторону перейти.
— Плотно идут, — отметила девушка.
Козорезов некоторое время рассматривал движение на дороге. Может это и были только образы, но бесплотными они отнюдь не выглядели. Правда, о физических свойствах этого мира он по-прежнему знал весьма не много.
— Может нам пройти прямо сквозь них? — даже он сам не услышал уверенности в собственном голосе.
К его удивлению, его спутники неожиданно заинтересовались предложением, и некоторое время его увлечённо обсуждали. Но по прошествии нескольких минут пришли к общему выводу. Если кто и способен пройти, то только сам писатель, ибо он этому миру телесно не принадлежит. А вот абстракциям, коими являлись обе музы, через образы не протолкнуться. А так как продолжать путь в одиночку Валере бессмысленно, надо придумать что-то ещё.
Стали думать, продолжая наблюдать за шествием.
— Ковбой, ты заметил, — внезапно воскликнула девушка, — между отдельными вариантами есть вполне приличный зазор!
— Заметил, — поморщился грек, — но учитывая ширину дороги, проскочить всё равно не успеем даже на скорости.
— А и не надо на скорости, — на лету уловив мысль Музы, произнёс Козорезов. — Подстроимся под их скорость, внедримся в этот промежуток и, шагая вместе с ними вперёд, одновременно станем потихоньку продвигаться поперёк.
И девушка, и грек одновременно воззрились на своего автора. Только в глазах первой светилось восхищение, взгляд второго выражал удивление.
На всякий случай Муз ещё раз внимательно присмотрелся к продвижению когорт образов по дороге, оценивая возможность предложенного манёвра. Судя по плотно сжатым губам и насупленным бровям, он был явно не доволен, что столь удачная мысль не посетила его первым. А вот чего он не заметил, так это того, как внимательно в этот момент игру чувств на его лице рассматривает Муза.
Но в следующее мгновение он снова овладел контролем над своей мимикой. Физиономия его разгладилась, грозная складка между бровей над переносицей исчезла. И вот уже губы его растянулись в широкой улыбке, а в глазах появился озорной блеск.
— А что! Хорошая идея! Должно получиться! — он подмигнул девушке. — Видала, какого автора ты покинула. Умён, находчив, Изобретателен!
