— О, благодарю вас! — Воскликнул вежливый голос. — Я так вам признателен. И как только я сам не догадался?
Прозвучали торопливо удаляющиеся в сторону Рима шаги. Козорезов, недовольный тем, что его отрывают от мрачных размышлений, посмотрел в след уходящему владельцу голоса. Он успел заметить не высокую, но крепкую мужскую фигуру. Из одежды, судя по всему, на том имелись лишь короткая кожаная повязка наподобие юбочки, сандалии и короткий ни то кинжал, ни то меч на боку. Через мгновение полуголый мужчина вошёл в стену Валериной комнаты, словно там и не было полуметрового слоя силикатного кирпича, и исчез.
Несчастный писатель только вздохнул, пожал плечами и снова уставился в экран ноутбука, будто ожидая, что строки гениального сюжета вот-вот сами без всякого его участия начнут ровными рядами появляться на виртуальном листе и складываться в абзацы и главы. Он вдруг понял, что это свершится, надо только немного помочь чуду. Необходимо лишь слегка надколоть твёрдую скорлупу, а дальше сюжет вылупится сам. Он родится из яйца, сбросит оковы, глотнёт чистый городской воздух, прокашляется и нескончаемым потоком занимательной мудрости прольётся на многочисленные страницы будущего романа.
И тогда Козорезов пододвинул поближе к себе журнальный столик, на коем и располагалось его средство производства, и дрожащими пальцами пробежал по клавиатуре, выводя на экран первые слова рождающегося в муках шедевра:
«Однажды так случилось, что…» — напечатал он и стал ждать, когда придёт сюжет.
Он так уверовал в чудо, так жадно пожирал взглядом экран своего маленького компьютера, что абсолютно не обратил внимания на голову человека, заглянувшего тем временем в комнату из коридора. А зря. Голова была примечательна уже хотя бы тем, что на ней надет был древнеримский шлем, увенчанный центурионским crista transversa — поперечным гребнем. Голова повела взглядом из стороны в сторону, но, обнаружив в помещении только единственного человека, обратилась к писателю:
— Извини, друг, — простужено прохрипела она, — ты гладиатора случайно тут не видел? Невысокий, но крепкий такой парень.
Не до гладиаторов было сейчас Валере, и уж совсем не до центурионов всяких. Он ждал появления сюжета. Вот-вот, вот сию минуту, сию секунду он придёт! Вернее сказать, он вернётся из вчерашнего забвения, так неаккуратно устроенного ему, гениально-великому, «Бехеровкой» и самим Валерой.
— Друг, — однако, не отставал центурион, — видел, нет?
— Видел, — как от назойливой мухи отмахнулся Козорезов.
Это известие явно обрадовало младшего командира. На его грубом обветренном и загорелом до бронзы лице появилось нечто вроде улыбки.
— И куда этот парень направился? — Решил уточнить он.
— В Рим пошёл, — всё так же не глядя ответил писатель, махнув рукой в сторону стены и окна, справа от себя.
Проводив взглядом небрежный жест, голова перестала улыбаться. На лице появилось озабоченное, но без сомнения решительное выражение:
— Успеем ещё, — прохрипела голова, — догоним.
Голова убралась, а из коридора стали доносится короткие, как лай овчарки, команды на латыни и пронзительный звук походной трубы. В следующую минуту между Валерой, восседавшим на диване, журнальным столиком с ноутбуком и противоположной стеной гостиной колонной по двое, бряцая безукоризненно подогнанной и начищенной амуницией, в направлении предполагаемого Рима прошествовал отряд легионеров. Вслед за гладиатором, они скрылись в стене.
А сюжет всё не приходил. Да и как ему было прийти, когда вокруг царил настоящий бедлам, покачал головой писатель. Он решительно поднялся и, сделав несколько шагов, быстро закрыл дверь из коридора. Хватит, злорадно подумал он, расходились тут. Баста! Это вам не Аппиева дорога. Хотите в Рим? Покупайте билеты в Alitália и будьте здоровы. А здесь, понимаете ли, творческий процесс ожидания прихода сюжета!
Кстати о «приходе», вдруг осенило Валеру, а не вернуть ли все параметры к исходной позиции? Надо с точностью до рюмки повторить вчерашний вечер до момента озарения! И тогда заблудившийся где-то в похмельных далях сюжет непременно должен найти дорогу домой, вернуться. Он не может не вернуться! Как там в школе учили: если при повторении эксперимента в точности соблюдены все первоначальные исходные условия, то и результат повторного опыта окажется идентичен первому. Эврика!
