Нет, она устала всю жизнь бояться. Она не хотела больше прятаться в свой панцирь, как черепаха. Она полетит на этом шаре во что бы то ни стало.
К тому же они уже находились в корзине, они взлетали, и путей отступления не было.
Поток горячего воздуха, подаваемый в оболочку шара, заставил ее подпрыгнуть. Стив обнял ее и прижал к себе. Они взлетали все выше и выше. Она видела крыши фермерских домиков, маленькими точками рассыпавшихся внизу, верхушки деревьев — красные и золотые.
— Прохладная погода идеальна для полета на шаре, — сказал Эл. — Летом мы, конечно, тоже летаем, но осенью лучше всего. Отличный способ по-новому взглянуть на листопад.
Но все краски осени не шли ни в какое сравнение с великолепным закатом, который они увидели позже. Небо переливалось всеми оттенками радуги: от светло-синего до малинового на горизонте.
Они уже начали снижение, когда вдруг поток ветра подхватил их шар. Хлоя не обратила на это внимания, пока Эл неожиданно не закричал: «Пригнитесь!»
Хлоя высунула голову из корзины, чтобы посмотреть, куда их понес ветер. Она увидела линии электропередач и по-настоящему испугалась.
Они стремительно приближались к земле. Времени для паники не оставалось. Стив обнял ее и сильно прижал к себе. Хлоя подогнула под себя ноги, как их учил Эл перед полетом, одной рукой держась за канат, а другой — за Стива.
Они чудом пролетели над линией электропередач и приземлились, сильно ударившись о землю. Корзина перевернулась набок и несколько метров протащила их по земле.
Хлоя упала на Стива. Он смягчил ее падение. Она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, как адреналин бежит по ее венам. Но страха больше не было. Зато она поняла, почему полеты на воздушных шарах не рекомендовались людям с хрупкими костями.
Она чувствовала под собой Стива. Их ноги переплелись, она слышала биение его сердца рядом со своим. Ее очки упали, когда они приземлились, но она находилась достаточно близко к нему, чтобы хорошо разглядеть его.
Именно тогда она вдруг поняла, что хочет быть не просто его другом. Она хотела быть для него той единственной, которую он будет любить и которая сделает его счастливым.
— Ребята, вы в порядке?
— Еще чуть-чуть, и было бы просто замечательно! — резко ответил Стив.
Она не была уверена, что он имел в виду: провода или их объятия. Но думать об этом у нее не было времени. Вокруг них собралась вся команда, чтобы помочь им выбраться из корзины.
Зато у нее было достаточно времени, чтобы думать о чем угодно во время их пути домой. Стив молчал всю дорогу. Она не могла понять почему. К тому же она не могла разобраться в своих собственных чувствах.
В своих мыслях она то и дело возвращалась к тому моменту, когда она лежала на Стиве, беззащитная, растерянная, только что чудом избежавшая несчастного случая. Она смотрела в его глаза и понимала, что хочет большего.
Было что-то и в его взгляде. Что-то, чего она раньше не видела. Привычный юмор исчез и уступил место… Чему? Она не знала. Было ли это желание?
И что все это значило?
Она очнулась, когда они подъехали к ее дому.
Он пошел провожать ее. Они зашли в коридор, Хлоя повернулась, чтобы включить свет, и оказалась в его объятиях. Одним ловким движением он снял ее очки и нашел губами ее губы.
Больше не было той медлительности, которая сопровождала предыдущие их поцелуи. Ее сменила страсть, грубое желание. Она была не против. Она хотела его и чувствовала, что это желание взаимное.
Его руки скользнули под ее футболку, он расстегнул ее лифчик и накрыл ее грудь своей рукой. Она застонала от наслаждения, чувствуя, как он поглаживает ее сосок.
Она вся горела от страсти. Она оторвалась от него, подняла руки, позволяя ему снять с нее футболку, и снова вернулась к поцелую.
Хлоя расстегнула его куртку, стащила ее с его широких плеч и кинула на пол. Она нащупала пуговицы его рубашки и неуклюже расстегивала их. Она поступала так, как ей подсказывали ее чувства. Она гладила его грудь, чувствовала его учащенное сердцебиение. Его кожа была упругой и прохладной. Ее восхищал каждый изгиб его тела.
Хлоя перестала сопротивляться своему желанию. Зачем сопротивляться, если сдаваться было намного приятнее. Она хотела его. Всякое притворство исчезло, уступив место желанию.
