- Ну и глупая ты у меня... - с трудом выговорил он. - Зачем же я буду умирать, вот выдумала...
Он открыл глаза и улыбнулся Аньке. И подумал: "Надо менять работу. А то, и вправду, помру однажды у них на глазах..."
Анька ревела уже в голос.
- Да не помру, не помру, - пообещал Михаил Павлович, прислушиваясь, как боль отпускает понемножку. - Подожду уж, пока ты вырастешь.
Анька стихла.
- А потом? - спросила она настороженно.
Михаил Павлович молчал. А что он мог ответить?
- Ну, потом... - вздохнул он печально. - Суп с котом!
И Анька снова отчаянно заревела.
- Не хочу! Не хочу! Не хочу! - твердила она. - Хочу, чтоб вы были всегда!
- Ну перестань, - попросил Еремушкин. - Ревушка... Прилично разве ходить мне в мокром пиджаке? Ладно, никогда не умру.
Они долго сидели рядышком в меловом кругу под краном: Михаил Павлович - приходя в себя, а Анька - уткнувшись носом ему в плечо и тихонько всхлипывая.
- Очень больно? - спросила она шепотом.
- Терпимо.
- А тукает?
Михаил Павлович расстегнул пиджак, прижал Анькину ладошку к груди.
- Тукает! - успокоилась Анька. - А когда оно болит, то это как?
- Коленки разбивала?
- Ну.
- И как?
- Сначала - очень больно. А потом - саднит только.
- Вот и у меня, - сказал Михаил Павлович, - саднит только...
НЕКОТОРЫЕ ПЕЧАЛЬНЫЕ ПОДРОБНОСТИ ИЗ ЖИЗНИ ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА
- Ну, а кровь? - спросят некоторые, не очень догадливые.
На это надо ответить:
- Ну а Вовка? Забыли вы разве про него?!
Вовка едва дохромал до переодевалки, плюхнулся на диван и, шипя от боли, закатал штанину.
- Здоровски! - сказал Балабанчик с восхищением и жалостью. - Кто тебя?
Вовка вкратце изложил.
- Как же ты теперь Горыныча играть будешь? - озаботился Васька. - Там вон сколько бегать и прыгать надо! А у тебя кровь все идет... Гляди, весь пол закапал!
Вовка и сам не знал, что делать. А больно было ой как!
- День какой-то, - вздохнул Васька, - непутевый! Всем не везет. И Анька пропала...
- Ка-ак? - раскрыл глаза Вовка. - Ку-куда?!
- Никто не знает! - таинственным шепотом доложил Балабанчик. Ищем-ищем! Даже директор этим делом занимается. Только пока ничего.
В ответ Вовка сказал речь: мучительно застревая на каждом слоге и половину не договаривая, он ругал Ваську и весь Дом пионеров, будто это они были виноваты.
- Мо-о-может, она ле-ежит где и у-у-у-у... Я по-о-ойду ее и-и-и-и...
- Куда ты пойдешь? - махнул рукой Балабанчик. - Погляди на себя!
- Пойду! А вы-ы все-е...
- Живо одевайся! - крикнул Мотя, влетая, и замер. - Это что?
- Ни-и-ичего! - сердито крикнул Вовка. - Анька где-е?
Мотя вздохнул.
- Еще не нашли.
- Я и-и-искать по-по...
- Васька! - хмуро решил Мотя. - У тебя сегодня бенефис! Будешь играть Горыныча! А ты - сиди, я тебя "зеленкой" помажу! И забинтовать надо. Только чтоб Михаил Павлович не увидел.
Мотя унесся за медикаментами. Вовка, насупленный и тревожный, наставлял Балабанчика:
- Бе-бе-береги хвост! Оборвут.
Это было главное в роли Змея Горыныча. Слов у Вовки почти не было, зато какой у него был хвост!
Будь проклят тот художник, который его придумал! Ему, видно, и в голову не приходило, сколько мучений придется вынести бедному чудищу из-за этого хвоста.
Частенько уже перед самым выходом на сцену обнаруживал его горемыка Горыныч привязанным к ножке рояля... А когда выбегал он на сцену и извергал пламя, мальчишки из балета тишком утягивали хвост в кулисы и цепляли за гвоздик, нарочно вбитый там для этой подлой цели. А ежели у тебя хвост зацеплен за гвоздик, какой же ты Горыныч? Никакой! Одни слезы. Потому что в самый разгар боя либо хвост у тебя оборвется на радость всему зрительному залу, либо сам ты грохнешься.
"Горыныч, на выход!" - командовал дежурный режиссер.
Вовка напяливал огнедышащие головы и, нервно прижимая к груди свой многострадальный хвост, с ревом устремлялся на сцену. "Огне-ем спа-алю-у!" - жутко выл он. Юные зрительницы при этом вжимались в кресла, а дошкольники начинали плакать и проситься домой... Вовка же, занимаясь всевозможной разрушительной деятельностью, ни секунды не был спокоен, косил глазом в кулисы, где слонялись в ожидании своего выхода мальчишки из балета. А вероломный Добрый Молодец, войдя с ними в сговор, нарочно загонял Вовку на опасное пространство возле гвоздика!
