Рейн нахмурилась, вспомнив слова Сайласа о низком давлении и весенних течениях. Она не совсем поняла, что под этим подразумевалось, но, если начнется буря, тут, на этой узенькой полоске земли, было нечем защититься.
Запах кофе и поджаренной ветчины встретил ее, когда она вышла из спальни. Она проследовала на кухню и там увидела Сайласа, стоящего перед плитой с лопаткой в руке, в тех же самых поношенных джинсах, четко обрисовывающих его узкие бедра и длинные мускулистые ноги. Он приветствовал ее дружеской улыбкой, и она увидела, что его рубашка из выцветшей голубой джинсовки расстегнута до ремня, обнажая темно-золотую дорожку, суживающуюся книзу. Застыв, она подняла голову и холодно поздоровалась.
— Привет, Ларейн. Одно яйцо или два?
— Мне только кофе, пожалуйста, мистер Флинт. — Она почти пожалела о своих словах, поскольку голод просто терзал ее, но она не собиралась поощрять эту опасную фамильярность, пока не сможет лучше определиться в своих отношениях с Сайласом Флинтом.
Нет, только взгляните на него, язвительно думала она, стоит тут, словно дар Господа женщине, со своей широкой располагающей улыбкой, а его возмутительно наглые глаза скользят по ее блузке с высоким воротником и длинными рукавами, точно в этом есть что-то смешное. Ей что, нужно было расстегнуться, как ему? Или явиться босиком?
Ему, может быть, и привычно было развлекать женщин за завтраком, но единственный мужчина, когда-либо готовивший ей завтрак и вообще еду, носил белый колпак и передник, и он никогда бы не посмел обратиться к ней так фамильярно.
— Съешьте яичницу с ветчиной, — спокойно приказал Сайлас, оборачиваясь, чтобы переложить поджаренное яйцо на одну из грубых тарелок.
По крайней мере, тарелку над плитой он подогрел, отметила Рейн. Ее желудок снова ожил от соблазнительного аромата, и она была рада, что он не обратил внимания на ее слова.
— Плохо спали? Не похоже, чтобы вы так уж хорошо отдохнули. Может быть, лучше не спешить, а подождать несколько дней, а потом уж заняться галереей. — Его хриплый голос странно будоражил что-то внутри нее.
— Я прекрасно отдохнула, благодарю вас, — отозвалась Рейн, усаживаясь напротив Сайласа. Она положила два ломтика хлеба в тостер — этим и исчерпывались все ее кулинарные таланты. Уже не первый раз ей приходило в голову, что она была абсолютно не готова обслуживать сама себя, даже на самом примитивном уровне. Прислуге Мортимера, включавшей повара, дряхлого, раздражительного китайца, и не приходило в голову поделиться с ней своими знаниями, как и предоставить самому Мортимеру менять себе постельное белье.
— Вполне можно подождать несколько дней, пока вы придете в себя, — пробормотал Сайлас.
Рейн заметила, что себе он поджарил три яйца и полдюжины ломтиков ветчины.
— Я бы хотела начать как можно быстрее.
Сайлас пожал плечами, продолжая намазывать поджаренный хлебец вареньем из инжира, и ответил:
— Сегодня воскресенье и идет дождь.
Положив нож и вилку на тарелку под строго определенным углом друг к другу, Рейн взглянула на него с холодным удивлением. Завтрак, особенно кофе, был очень вкусным, и она съела даже больше, чем обычно.
— Если вы собираетесь в церковь, то, пожалуйста, не задерживайтесь из-за меня.
— Как вам спалось? — спросил он, пропустив мимо ушей ее слова.
— Прекрасно, благодарю вас, — чопорно ответила она и замерла от удивления, когда Сайлас потянулся через стол и провел длинным указательным пальцем по ее щеке под глазом.
Мягким скользящим движением он отнял палец и уставился на него, безучастный к негодованию Рейн.
— Не стирается, — пробормотал он. — А я-то думал, утонченные городские дамы красятся больше, чем деревенские девчонки.
— Простите?
— У вас тени под глазами. Надо что-нибудь придумать, чтобы вы действительно отдохнули. Вот уж не предполагал, что управляющая нашей галереи будет как принцесса на горошине.
Рейн лихорадочно отхлебнула кофе и поперхнулась. Сайлас легко вскочил и подошел сзади, чтобы похлопать ее по спине.
— Ну, ну, милочка, расслабьтесь, а?
Его рука гладила шелковистую поверхность прекрасно сшитой блузки. Бедняжка, она как будто все время ищет повод улизнуть. Наверное, ожидала чего-то лучшего. Наверное, поняла, что будет попусту тратить свои способности в маленькой картинной галерее, да еще в такой глуши. Суровое очарование мыса Хаттерас было понятно не всем, а эта женщина была истинное дитя урбанизации.
