Словом, ей было не по себе. Вечер прошел в обычных хлопотах, беготне и волнениях. К ночи она, совершенно обессиленная, рухнула на свой стул. Посидела минут сорок, пришла в себя. Два раза — около часа ночи и в начале четвертого — она прошлась по коридору, выглянула на лестничную клетку: везде было тихо и пусто. Но тревога ее не покидала.
Сна не было ни в одном глазу. Что-то должно произойти, думала она. Не дай бог, явится какой-то ночной гость. А если эти шаги — плод ее воображения, еще хуже: значит, она нездорова. Сейчас все решится, думала она. Что предпринять? Ей оставалось только ждать.
Решиться было труднее всего. Мысль раздобыть препараты в больнице пришла ему в голову давным-давно, когда у него не оказалось денег, а без дозы он уже обойтись не мог. Тогда, летом, он в первый раз пришел ночью к больнице, но увидел охрану у ворот и прошел мимо.
Но теперь он совсем остался без копейки и уже столько раз брал в долг и не возвращал, что занимать стало не у кого. А без дозы он был не человек. Ничего лучше идеи с больницей в его воспаленном мозгу не возникало. На сей раз он подготовился лучше.
Он несколько раз приходил в больницу и теперь хорошо представлял себе, где что находится и — главное — где шкаф с сильнодействующими препаратами, которые по инструкции хранятся под замком.
Замок его не смущал. Он нашел у себя в квартире хранившиеся с незапамятных времен молоток и зубило и взял их с собой, спрятав под пальто.
Он появился возле больницы в половине четвертого — в это время клонит в сон самых надежных охранников. Сам он спать не хотел совсем.
Он перелез через забор и, никем не замеченный, добежал до здания больницы. Дверь, которая вела в хозяйственный блок, достаточно было слегка поддеть зубилом, и она отворилась. Он стал медленно подниматься на четвертый этаж. На лестнице было темно. Он несколько раз больно стукнулся о стенку и о железные перила, и это его очень разозлило.
Он не считал себя преступником. Нет. Он жертва этих негодяев в больнице, которые знают, как ему плохо, и не хотят ему помочь. Это их врачебный долг — дать ему лекарство, в котором он нуждается, а они спрятали от него это лекарство, заперли в железный шкаф, навесили замок, поставили охрану и выключили свет. Нет, он обязательно получит свое лекарство, и никто не посмеет ему помешать.
Она услышала шаги, когда на часах было без двадцати четыре. Она даже испытала облегчение, когда они наконец раздались. Но эти шаги были не похожи на те прежние! Как будто бы шел другой человек. Те шаги были легкие, почти невесомые. А сейчас кто-то приближался к ней тяжелой походкой. Вот теперь она по-настоящему испугалась. Городского телефона на посту не было, только внутренний. Она набрала номер охраны, но никто не взял трубку. А шаги приближались. На сей раз не было никакого сомнения — по коридору шел человек.
И вдруг Вера услышала другие шаги — те самые, легкие, невесомые, к которым она уже привыкла. По коридору один за другим шли два человека?
Тяжело дыша, он поднялся на четвертый этаж, привалился к стене, чтобы перевести дух. В коридоре тоже было темно, но он видел свет там, где должна сидеть дежурная медсестра. У нее ключи от шкафа с лекарствами.
Он знал, что сестры на посту ночью спят. Если она проснется и попытается ему помешать, он ее убьет. Она тоже принадлежит к числу врачей-убийц и должна быть наказана за свое преступление.
Здесь, в коридоре, он один. Немощные больные ему не помеха, так что он получит то, за чем пришел. Эти лекарства вернут его к нормальной жизни. Он имеет на это право.
Он приготовил молоток и зубило. Он был во всеоружии. Он был хозяином положения. Еще несколько шагов — и препараты у него в кармане.
Он представлял себе, с каким наслаждением проглотит первые несколько таблеток и почувствует, как внутри него включается генератор жизненной энергии.
Охрана так и не ответила. Вера бросила трубку, не зная, что предпринять. Бежать было некуда, а шаги все приближались. Она встала и снова пошла в коридор посмотреть, кто же все-таки там ходит.
Ее глаза не сразу привыкли к темноте. Она закрыла их на секунду, а когда открыла, то увидела, что прямо на нее надвигается какая-то фигура в широком пальто — это не больной, не дежурный врач, не призрак. Это человек из плоти и крови, и ничего хорошего от него ждать не приходится.
